Сразу с колоколенки, весело чирикая,
В грудь слетели пташечки, бросили назад...
Саша лежал на спине, и по белой рубашке расплывалось темно-красное пятно. Рубаха новая, прямо из стирки, я даже не успела пришить одну пуговицу, он сделал это сам, не хотел будить - я заснула под утро, Эмма как раз болела корью...
...И вдруг я чувствую, что песня давно кончилась, Игорь совсем близко, а я плачу - реву! - уткнувшись ему в плечо. Реву, а меня гладят по голове, как ребенка, и что-то тихо, еле слышно, шепчут. Всегда так хочется, чтобы тебя погладили по голове, когда плохо...
- Ирина! Что с вами?
Я очнулась. Бред, все бред! Никто меня по голове не гладит, никто ничего не шепчет, Игорь не сидит рядом, а стоит. Я осторожно коснулась лица - ни слезинки. Я просто застыла - закаменела. Только камню не бывает больно.
- Ничего, Игорь! Я сейчас...
Медленно, стараясь не пошатнуться, бреду в ванную и кручу кран. Холодная вода приводит в чувство - и я сразу вспоминаю о косметике. Прощай, боевой рас крас вместе с заботливо нарисованным лицом! Косметичка, конечно, осталась в комнате. Бедный Игорь, сейчас ему предстоит узреть чудище. Как выразился один остроумец, чудище Горилло.
Чудище Горилло возвращается в комнату, опускается в кресло. Игорь неслышно оказывается рядом. Я пытаюсь улыбнуться - вместо улыбки получается нечто жалкое, отвратительное. Не смотри, сероглазый, не надо, страшная я!
- М-может, лекарство принести? Или... Вы д-давеча свой "К-камю" рекламировали. По п-пятьдесят грамм? Вид у вас, Ирина, признаться... усталый.
Можно и по пятьдесят. Или по стакану. Или прямо из горлышка.
Коньяк льется в стопки, разливается по полированному дереву. Плохо! Очень плохо, Стрела! Лучше б я играла, как прошлым вечером. По крайней мере не пришлось бы пугать гостя.
- Игорь...,Я... Мне очень неудобно...
- А что случилось?
Да, Маг по имени Истр - настоящий джентльмен. Но вечер испорчен. Уже второй наш вечер. Коньяк почему-то отдает тараканами, ни к селу ни к городу вспоминается главный таракан-архар Жилин, чтоб он пропал, сегодняшняя дурацкая история с подонком из ФСБ...
- Шаги, - внезапно произносит Игорь. - В-вы кого-то ждете?
Ответить не успеваю. Шаги - тяжелые, неспешные - уже возле самой двери.
Звонок.
Хорошо денек начинался!
И кончается не хуже.
8
Нет сил даже сходить за пистолетом. Да и хороша я буду: глаза мертвые, красные, как у кролика, форменная куртка расстегнута - и вдобавок браунинг в руке.
Застегнуться!
Взгляд в зеркало (Господи, помилуй!).
К двери!
Скажут "телеграмма", "газовая служба" или "почтальон Печкин" - вот тогда и за оружие браться можно.
А как же Игорь?
И тут я окончательно понимаю - влипла! Да так влипла!..
-Кто?!
Долгое, тяжелое молчание.
-Я...
Я?!
Заступница-Троеручица, этого еще не хватало!
Дуб!
На какой-то миг я чувствую нечто, похожее на облегчение. По крайней мере не придется стрелять.
- Изюмский! Какого черта! Вновь молчание - на этот раз испуганное. Кажется, не уследила за голосом - рявкнула.
-Эра Игнатьевна! Тут, блин... Поговорить бы...
Я даже не реагирую на очередной "блин". Поговорить ему! Повадился, кверкус\
- Н-неприятности?
Голос Игоря прозвучал очень близко, и я невольно вздрогнула. Маг действительно Маг. Обычно я слышу, когда подходят сзади. Правда, господин Молитвин тоже...
- Мелкие, - вздыхаю я. - По ботанической части... Это с работы.
- П-понял.
Когда я оглянулась, Игоря уже рядом не было. Что ни говори - Маг!
* * *
- Добрый вечер!
Господин Изюмский смущенно топчется на пороге, и я начинаю закипать быстро, как кофеварка-минутка завода "Коммунар".
- Добрый? Послушайте, Изюмский, а позвонить можно было? По телефону? Обязательно являться среди ночи? И вообще, имеет человек право на личную жизнь?
- Так ведь...
- Что - так ведь?!
Кофеварка закипела. Ну, я сейчас этому обормоту!
- Эра Игнатьевна! - era голос внезапно переходит в шепот, и я невольно замолкаю. Шептать в моем присутствии дубу еще не доводилось.
- Не мог я позвонить! Меня этого... Того... Поговорить надо!
И вдруг я понимаю - надо. Дуб, конечно, дуб, но зря не явится.
- Ладно, заходите!
Дуб возится у порога, стряхивая с ботинок снег, и я окончательно понимаю: вечер испорчен. Интересно, что подумает Игорь?
Я оглядываюсь - Маг уже в пальто, явно собирается уходить. Все! Попели песенки!
- Прошу знакомиться!
Дуб смущенно тычет широкую лапищу, Игорь внешне невозмутим, а я вдруг представляю, как все сие выглядит со стороны. Вот так и рождаются репутации! Ладно, пусть себе.
Игорь уходит, и я не знаю, как его остановить. Наверное, принял меня Бог весть за что...
- П-пойду! Счастливо, Эра Иг-гнатьевна! Будут новости - обязательно позвоню.
Я мысленно отметила "Эру Игнатьевну". Маг все понял - но это не доставило радости.
Хлоп! Дверь закрылась - нет сероглазого! Есть я, недопитые рюмки на столе - и господин Изюмский в красе и силе.
- Эра Игнатьевна, я... Я помешал?
- А вы как думаете?
Злиться нет сил. Ругаться - тоже. Мы проходим в комнату, я ставлю на стол чистые рюмки. Дуб косится на початую бутылку "Камю".
- Так у вас гости были? Во блин!
Заметил! От такого ничего не укроется!
- А что, похоже? Ладно, что там у вас? Тяжелый вздох, ручища тянется к рюмке, отдергивается.
- Не, не буду! Тут такое дело. Эра Игнатьевна. Хирный со мной говорил -который УВД. Чтоб я дело закрывал.
- Дело Трищенко?
- Его.
Все становится ясно. Ко мне подослали стрикулиста. Против бедняги дуба выставили тяжелую артиллерию. Но зачем?!
- С Никанором Семеновичем говорили?
- Нет еще. Тут ведь чего выходит? Кондратюк-то признался! Тряхнул я его сегодня вечером, он и раскололся.
- И что вы сломали ему на этот раз? - поинтересовалась я.
-Да, блин!..
- Зажигалку! И язык - вытягивайте, вытягивайте!
Дуб сглотнул, словно упомянутый язык застрял у него в горле.
- Ладно! - смилостивилась я. - Но имейте в виду, в последний раз!
- Признался, значит. - Изюмский обреченно вздохнул. - И ведь не бил я его, Эра Игнатьевна! Сам признался!, Пи... То есть убил Трищенко из ревности, бли... То есть просто из ревности, а "ствол" нашел. На помойке.