– Не стоит держать в себе. – посоветовал Валлон. – Кричи. На меня, на город, на весь мир. Выпусти то, что тянет к земле.
Резкий взгляд в ответ.
– К земле меня тянет гравитация, и охриненно сильная слабость. – твёрдые, злые слова. – Оставь свои советы при себе. Я подыхаю. Из-за тебя подыхаю.
Дойдя до перекрёстка, громила свернул в сторону, под острым углом к склону холми. Не на секунду не сомневаясь, что в итоге они придут к поезду, кролик всё же задумался о причинах такого поступка, а также, одними глазами оглядывая окрестности, помыслил о побеге. В обитой жестью комнате, его ждала лишь смерть. Не сегодня и не завтра, но раньше, чем хотелось.
Через три заброшенных участка, с заросшими бурьяном избами, начался относительно целый район.
– Здесь есть дети? – обратив внимание на несколько маленьких велосипедов, приставленных к дереву, с ветвей которого свисал обрывок пожарного рукава.
– Есть люди, будут и дети.
– А у тебя, есть? – слегка повернув голову, он встретился со взглядом конвоира.
Ожесточённый, но в тоже время немного грустный, взгляд говорил о много, но громче всего, советовал не развивать тему. Еле заметно улыбнувшись, Ван отвернулся.
– Дети. – повторил, проверяя этим ли словом задел за живое. – Хм. Если бы он у тебя были, ты бы рассказал им, чем промышляешь? Это не просто похищение, ради выкупа или ещё чего. Неет. Это что-то другое. Очень грязное и…
Выбежав из-за угла дома, двое ребятишек спрятались за остовом прицепа. Вскоре появился третий, такой же грязный оборванец, как и два первых, заглядывающий за каждый куст в поисках товарищей. Заметив идущую по улице пару, он замер, и медленно попятившись, упёрся плечом в кусок изгороди, после чего развернувшись, бросился бежать, неуклюже переставляя рахитичными ножками. Увидев его реакцию, пара за в укрытии обернулась, и тут же, не сговариваясь, нырнула под прицеп, выглядывая между рессор и колёс.
– Мой родной отец, верил в карму. – Ван. – Жертвовал деньги и выходил на общественные работы. Считал, что каждому воздастся, стоит только подождать. Верил, что оккупантов сожгут в последней войне.
Валлон молчал, ожидая продолжения, или обдумывая слова.
– Он умер два года назад, а оккупанты ещё здесь. Я, не верю в возмездие божественной силой. Я считаю, что его нужно ковать самому. Мстить виновным, не давать совершать зло, противостоять, пусть даже придётся сжечь родной дом.
– Громкие слова. Но, судят по делам. Возможно, я чего-то не знаю, и ты состоишь в каком-нибудь революционном кружке, или совершаешь диверсии? – отвечая взглядом судьи, видящем подсудимого насквозь. – Если так, то я очень рад. Ты будешь первым человеком из сопротивления, которого я встретил за последние… Дай подумать… Четыре, нет пять лет. В таком случае, можешь не раскрывать своих тайн. Храни их достойно. – насмешливый взгляд. – Или, ты один из тех, кто громко осуждает, а затем идёт и делает ту работу, за которую ему платят? – голос стал твёрже, и бесчувственней, как во время игры. – Тогда заткнись и топай. Ты ровно в том месте, где окажутся все, нам подобные.
Серая земля, пыльные деревья вдоль дорог, тусклые плоды на низких ветвях. Спрятав светило своим ватным телом, облако отбросило густую тень. Сразу стало как-то зябко. Лай собак, грохот загружаемого в вагоны концентрата, короткий гудки сирены. Сразу за перекрёстком, начинался пологий подъём, в конце которого виднелись стены, окружавшие погрузочную площадь, на которой и остановился состав.
Немного не доходя до середины подъёма, по правую руку, из-за ветвей массивного дерева, показался каменный дом. Некогда белые, оштукатуренные стены, хоть и осыпались, но ещё сохраняли остатки прежнего величия. Рядом, меж зарослей, терялась стена меньшего здания. Его обращённый к дороге бок, была выстлан лакированными плитками, складывающимися в схематичного вида карту. Старая, оставшаяся с тех времён, когда в этот город ещё стремились на заработки, с узорами на пустых участках. Выбившись из сил, Ван облокотился на собранный из труб заборчик, исподлобья изучая рисунки мёртвых людей.
– Мы там, где красная точка. – дополнительно пояснил Валлон. – Поезд движется автоматически. Из одного конца ветки, в другой. Обычно, это занимает двенадцать дней. Один цикл. Иногда ветку меняют, и цикл приходится приспосабливаться. Если хочешь его пережить… – заглянув Вану в глаза. – …тебе, тоже придётся приспособиться.
– К сожалению, я не могу приказать телу, производить больше крови.
– Тогда придётся меньше давать. Уже есть пример подобного изменения.
– Зачем тебе третий? Двое, неплохо справляются.