Ван не почувствовал как его подняли и забросили на дощатый настил с постеленными поверх, искусственными шкурами. Не заметил, как наложили жгут и обработали кожу. Не испытал боли когда игла пронзила вену. Только когда чужие руки закончили подготовку, он явственно разглядел запястье со светлым браслетом. Оно отдалялось, вместе с владельцем. Гримаса глубочайшего отчаянья исказила болезненно белое лицо. С хрипом и бульканьем, изо рта донёсся сдавленный стон, переходящий в вой. Пара вялых, безуспешных попыток высвободить руки, вызвали приступ паники. Боль резала мышцы, сжимала голову, терзала внутренности. Ослеплённые ужасом, рванувшись вперёд, Ван согнул проколотую руку, пробивая иглой вену насквозь, стараясь вогнать её в плотные ткани, в попытках остановить убегающую из тела жизнь.
Услышав писк прибора, Валлон тут же рванулся назад и, вырвав иглу, окропил коагулянтом кровоточащую рану. Их взгляды встретились. И снова на него смотрели сверху в низ. Смотрели хмуро, и задумчиво, будто решаясь на что-то.
– Ты так и не ответил. Какого цвета?
Отступив, ведущий подошёл к уже потерявшему сознанию блондину, и медленно занеся кулак, нанёс мощный удар в туловище. Хрип, стоны, нечленораздельные стенания. Новый удар, выбил дух и последние искры сознание. Ещё один, разорвал ткань на груди.
– Я могу так целый день. – ожесточённо, с булькающим хрипом. – До тех пор пока он не умрёт или ты не ответишь.
Удар в повисшую голову, ещё один. Кровь потекла из разбитых губ и приоткрытого рта.
Вздрагивая от каждого, как если бы, били его самого, кролик скорчился. Страх отступил. Его место заняло сострадание и ярость.
– Стой! – почти шёпотом. – Нет. Я… Не его.
Отступив, экзекутор развернулся, прижав раненный бок окровавленной рукой. Его нижняя челюсть дрожала, в такт неровному, хриплому дыханию. Но на лице, не было гнева. Лишь печаль и решимость.
– Какой цвет. – с прежней суровостью, заинтересованный не в ответе, но в подчинении, нависая над потерявшим сознание калекой, готовясь продолжить истязания.
– Красный. Красный. Цвет крови. – и опустошённый, он уронил голову на стену за спиной.
Спустившись с нар, Валлон пошатнулся, мотнул головой, и неуверенной походкой направился на своё место. Пара шагов и остановившись он обернулся, взглянув на всеми забытую, бездвижно лежащую девушку. Короткий вдох, через отомкнувшиеся для окрика уста, такой же короткий выход не свершившимися словами. Вернувшись, устало упав на колено подле головы, он протянул пятерню.
– Не трогай её! – вместо крика, вышло лишь сипение.
Крупные пальцы прикоснулись к ожесточившимся локонам, но в место того чтобы ухватится, лишь аккуратно отвели в сторону.
– Дина. Дина! – забившись в оковах.
Прикосновение к шее, к груди, к запястью. Короткий – цык – разочарования, но не больше. Поднявшись, громила больше не внушал уверенность. Съёжившийся и поникший, слегка заторможенный, будто замёрзший. Выдохнув остатки сочувствия, поджав губы, он повёл подбородком и отведя взгляд, перешагнул через тело. Звон перебираемых цепей, лязг металла, шёпот перекладываемых ремней.
Задыхался от собственного, беззвучного крика, Ван весь выгнулся, пытаясь вырваться, уцепится за гладкий металл. Она не была родственником или хотя бы другом, всего лишь сокамерником, одной из тех, кто бросил его. Тем не менее, она была той, кто в месте с ним пережил худшие дни жизни. Треск перетянутой ткани, скрип разматываемых трубок, скрежет прихваченных ржавчинной подшипников. Подвесив её также, как и Саида, убийца вонзил в шею покойной несколько игл.
Неуверенно переступив с ноги на ногу, когда всё было сделано, Валлон отёр залитый потом лоб, и снова мотнув головой, пошёл к своему месту. Шаг, ещё один, на третьем, его нога подкосилась, и он рухнул лицом вперёд, упав там же, где и кролик.
Ещё несколько минут назад, Ван бы возликовал, но сейчас, замкнувшись в себе, слепо глядя куда-то в пол, лишь поёжился. Всё сгорело, остался лишь пепел среди пустоты. Все планы рухнули, надежд не осталось. Впервые за свою жизнь, он чувствовал себя на место тех, кому не повезло оказаться вне городов. Понял те чувства, о которых они говорили. Сгинувшие, без всякого смысла. Пропавшие без вести, как суждено и ему. Без шанса оставить о себе, хотя строчку в списке погибших, не говоря уже о чём-то большем. Сегодня или в следующий раз, когда у него решат взять кровь. Он уже покойник. Живой запас. Муха в паутине, к которой обращаются лишь затем, чтобы утолить голод.