И вдруг раздался смех. Это смеялся он, запрокинув свою рыжую голову назад, смеялся холодным смехом, не таким, как в прошлую их встречу, нет, это был совершенно другой, неприятный ей смех. - Что, испугались, доктор? - спросил он, холодно усмехаясь. Да, Сьюзен испугалась, ей было страшно смотреть, как всё его лицо, что было до этого скрыто под маской, было полностью покрыто огромными фиолетовыми синяками и порезами, а разбитые губы усмехались. - Чего это вы так смотрите, доктор? Картина не нравится? - его слова были острыми и холодными, как лезвие ножа, а с трудом давшееся ухмылка казалась безобразной. - А ведь это и ваших рук дело, не только этих двух олухов. Сьюзен бросила на него взгляд. Как? Она же ничего не делала? Почему он говорит, что это её вина? - А, вижу вы не помните, доктор. А ведь это вы сказали, что я «много болтаю», - он смеялся, не вслух, смеялся в душе, наблюдая, как изменяется её лицо, как она осознаёт, что то, что с ним сделали, её вина. - Нет... Я... Я же... - Сьюзен было страшно, от чего? Она не знала. Просто было страшно и как-то совестно. Ей хотелось плакать и кричать, хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы эти глаза не смотрели на неё с укором, а были такими же полными загадки и веселья, как в тот раз. Но можно ли теперь это вернуть? - Я же вам говорил, доктор, людям только дай повод, пусть это будет лишь какая-то оговорка или слова, сказанные не со зла, а просто в шутку, но они будут готовы тебе вывернуть кишки и вырвать сердце, потому что это весело, потому что это им нравится, потому что мы - никто, нас не жалко убить, покалечить, унизить и терзать. Я вам говорил, а вы не слушали, - он говорил сладким приятным голосом, но от этого становилось только хуже. Сьюзен хотелось, чтобы он накричал на неё, чтобы он просто выругался и всё, но только бы не мучил её этим приятным, сладким голосом. - Вы считаете нас чудовищами, но, по моему мнению, это вы - чудовища. - Прости, - слёзы потекли по щекам извилистыми дорожками. - Прости, - ещё и ещё повторяла Сьюзен, она взяла в руки его избитое лицо, поглаживая фиолетовые синяки и не переставая рыдать. А он больше ничего не говорил, молча смотрел ей в лицо и на солёные капли, что падали на его щёки, заставляя морщиться от жжения в свежих ранах. - Прости, - ещё раз почти шёпотом повторила Сьюзен. Она не знала кому верить, она не знала, во что верит сама, она не знала...
"Имя"
Сьюзен перетащила стопку бумаг с одного края стола на другой и, подперев щеку рукой, тяжело вздохнула, смотря на эту кипу документов. Потом она отвела взгляд и ещё раз тяжело вздохнула. Нет, ничего не хотелось делать. Совсем ничего. Раньше она получала удовольствие от работы, вернее, ей так казалось, а сейчас она не то, что заниматься этим не хотела, но и испытывала какое-то отвращение ко всему, что было связанно с её работой. Сьюзен покосилась на бумаги и нехотя пододвинула их к себе. Всё так, это её работа, а от неё никуда не денешься. В любом случае, она больше ничего и не умеет. Рука с ручкой зависла над документом. А ведь она раньше и не думала над тем, чтобы она делала, если бы не эта работа. Вот что бы случилось, если бы она не смогла поступить в университет? Что, если бы её не взяли в эту клинику на работу? Что бы она тогда делала? Она ведь действительно больше ничего не умеет. Неожиданно взгляд Сьюзен упал на какой-то немного выступающий из стопки листок. Она аккуратно потянула его так, чтобы остальная часть не рухнула на пол, и положила его перед собой. Взглянув на бумагу, она невольно вздрогнула. На неё смотрели те самые зелёные глаза, но это была лишь фотография. Он смотрел на неё своевольным взглядом и с какой-то усмешкой в глазах и на губах. Сьюзен долго просто сидела, подперев ладонью щёку, и смотрела на это фото. Но, заметив это за собой, она тут же отвела взгляд, объясняя себе это тем, что просто задумалась, но снова опустила глаза на фото: «Интересно, а как его зовут?». Это действительно был очень интересный вопрос, она уже больше двух месяцев брала у него кровь, а так и не знала, как его зовут. Хотя... она ведь не знала имён и других доноров. А зачем ей было знать? Их просто приводят, а она просто берёт у них кровь, а потом не встречается с ними до следующего раза. «А с чего это он мне теперь сдался?!» - Сьюзен взяла документ и с немалыми усилиями положила его в самый конец стопки бумаг. Она откинулась на спинку стула и забарабанила пальцами по столешнице, немного кружась в кресле. Да, сегодня действительно ничего не хотелось делать. Тишина и безделье начали угнетать Сьюзен. Было как-то непривычно ничего не делать. И от этого в голову снова лезли ненужные вопросы. Её глаза снова опустились на стопку бумаг, а в частности на тот небольшой кусочек анкеты с ним. Вопрос уже был задан, и теперь хотелось знать на него ответ. Сьюзен снова достала тот документ. Но там, где должно было быть указанно имя, было написано «А-36». Сьюзен ощутила разочарование и теперь ей вообще ничего не хотелось делать. Она отодвинула все бумаги ещё дальше, чем в прошлый раз, а его анкету спрятала так, чтобы совсем видно не было. «Как странно... Голова не болит»