– Я знаю, – сказала Кики. – Он называется «магическое око». Египтяне верили, что «магическое око» способно исцелять больных. – Ребятня сгрудилась вокруг Кики, слушая её пояснения. – А некоторые из них даже считали, что его могущество настолько велико, что позволяет оживлять умерших.
– Это страшно, – пискнула девочка.
– Ты думаешь? – сказала Кики.
Группа двинулась дальше, а Кики спустилась вниз, чтобы забрать Рыжика. Она заперла мастерскую и положила ключ в карман.
Придя домой, она первым делом позвонила Эндрю.
– Сегодня экскурсии не будет, – сообщила ему она, – Гейбриел рано уехала домой, чтобы побыть с Моне. Она говорит, ему стало лучше.
– А как дела у Гейбриел?
– Не особенно хорошо. Ей было известно – ещё до того, как я сказала ей, – что ван Кайзер с сообщниками хотят похитить кошку из черного дерева. Об этом она узнала из объявлений. А когда я рассказала ей об украшениях, она сказала: хватит, больше я не буду покрывать их. Она хочет завтра же вернуть все в музей и обратиться в полицию.
– Заявить на себя? – Эндрю присвистнул.
– Похоже. Так что если с этого момента и до завтрашнего дня у тебя появятся какие-нибудь блестящие мысли, звони мне.
– Ладно. Созвонимся позже.
Когда Кики делала себе сандвич с ореховым маслом и джемом, зазвонил телефон.
– Здравствуй, Кики. Я думала, мне придется говорить в автоответчик. А почему ты сегодня не в музее?
– Здравствуйте, миссис Кендрик. Там я была утром, но миссис Джанссен рано ушла домой, ну и я тоже домой отправилась.
– Мне повезло! Я понимаю, что обращаюсь к тебе, не упредив заранее, но не смогла бы ты посидеть с Джеф сегодня вечером? Мы вернемся домой к девяти.
– Конечно, смогу, – ответила Кики. – Во сколько придти?
– В шесть не слишком рано? Мы уходим на обед к друзьям.
– Нормально, – сказала Кики. – Буду у вас в шесть.
Когда Кики пришла к Кендрикам, Джеффри как раз заканчивал свой обед.
– Рыжик! – завопил он, сползая со стула и протягивая ручонки к коту. Рыжик, уклоняясь от его объятий, вскочил на стол и принялся подлизывать остатки обеда Джеффри.
– Рыжик! – воскликнула Кики, подхватывая кота и плюхая его на пол. – Как ты себя ведешь?! Миссис Кендрик рассмеялась.
– На этот раз у меня есть для него печенье с дольками из настоящего шоколада, – сообщила она, давая Джеффри два печенья – одно для него самого и одно для кота, – а не из бобов рожкового дерева.
– За такое поведение ему ничего бы не следовало давать, – сказала Кики. – Вы вчера были на званом вечере Галльярдского музея?
– Да, там было весело.
– Там было скучно и неинтересно, – возразил вошедший на кухню мистер Кендрик. – Эти знатоки искусства ужасные снобы, ещё хуже юристов.
Миссис Кендрик не стала отвечать на его выпад и извиняющимся тоном сказала Кики:
– Вчера мы не позвали тебя посидеть с Джеффри, потому что здесь была моя сестра. С Джеффри оставалась она.
Ну, разумеется, – отозвалась Кики. – Я не потому спросила. По телевизору показывали отдельные моменты этого вечера, но вас я почему-то не видела. – Потому что при виде телевизионных камер я прятался за пальмой в кадке, – сказал мистер Кендрик, беря печенье. – Впрочем, есть надежда, что на следующий год веселее. Я слыхал, у хранителя музея есть дом на берегу Оленьего озера. Вот я и предложу, чтобы все мужья и жены членов попечительского совета захватили с собой туристские ботинки, рыболовные снасти или купальные костюмы. Пускай все попечители в вечерних туалетах танцуют с торговцами произведениями искусства или друг с другом, в то время как мы, некультурные, станем ловить на воздухе рыбку к обеду или нагуливать себе аппетит.
– О, перестань, Лорн! – воскликнула миссис Кендрик, Кики широко улыбнулась. Она любила слушать, как мистер Кендрик поддразнивает жену. Когда Кики впервые пришла к ним посидеть вечером с Джеффри, она испытывала робость и страх перед новым окружным прокурором но вскоре поняла, что это добрый и благожелательный человек.
– Ты довольна своей неделей стажировки у миссис Джанссен? – спросила миссис Кендрик.
– Да, это интересно, – ответила Кики. – И совсем не то, чего я ожидала. Но ведь я, в общем-то, и не знала, чего мне ожидать. «И уж, конечно, не встречи с международной шайкой похитителей музейных ценностей или с реставраторшей, которая подделывает произведения искусства и ворует подлинники», – подумала она.
– Доктор Алленби говорил мне, что миссис Джанссен – настоящая художница, – продолжала миссис Кендрик. – Он рассказывал, что она живет на ферме за городом и вся конюшня там заполнена картинами и скульптурами, которые она создавала в течение многих лет.
Кики слушала с открытым ртом.
– А я и не знала, – вымолвила она, живо представив себе старую конюшню позади сарая для инструментов. Неужели она и впрямь заполнена произведениями искусства?
– Кажется, она перестала заниматься живописью, когда заболел её муж. А после его смерти она, по словам доктора Алленби, потеряла всякий интерес к своему творчеству.
– Идем, Сьюзен! – позвал мистер Кендрик и потянул жену за руку. – Не то мы приедем прямо к десерту. А я слишком сыт даже для десерта, – добавил он, хватая ещё одно печенье с блюда на столе.
Будем дома около девяти, – сказала миссис Кендрик, когда они уходили.
– Можете не торопиться, – ответила Кики. – Занятий в не будет и у меня нет на завтра важных планов.
В тот момент она не знала, что завтрашний день станет одним из самых важных дней в её жизни.
Глава одиннадцатая
На следующее утро Кики явилась в Галльярдский музей в плохом настроении. Когда накануне вечером она возвращалась от Кендриков домой, Рыжик затеял драку с бродячим котом, сцепился с пуделем, которого вывел прогуливать их сосед, и затем удрал. Сосед позвонил её матери и нажаловался, а вдобавок ко всему доктор Алленби, рассказывая на работе матери об обеде и танцах в доме хранителя Галльярдского музея, поведал ей о том, какие восторги выражала ему миссис Джанссен в адрес Кики, которая стажируется у неё на этой неделе.
Что побудило доктора Коллир потребовать у Кики объяснений, почему она находилась у миссис Джанссен в то время, когда сама миссис Джанссен была в гостях у доктора ван Кайзера? Неправдоподобное объяснение Кики, что Гейбриел пригласила её посидеть с её заболевшей собакой, не удовлетворило её, и мать решила: если Кики не приведет более убедительную причину, ближайший уик-энд ей придется посидеть дома. Иными словами, после того как Кики закончит рабочий день в музее, она будет приговорена не выходить из дому.
Будучи умным и догадливым животным, Рыжик не вернулся домой из опасения, что ему придется держать ответ за свои проступки.
Спустившись по лестнице, Кики повернула ручку двери реставрационной мастерской. Дверь был заперта. Это показалось ей странным. Ведь Гейбриел сказала, что она придет утром пораньше. Может быть, Моне стало хуже? Воспалилась рана?
Кики вынула из кармана ключ от мастерской и отперла дверь, затем включила свет над верстаком, где она держала стопку журналов. Накануне вечером она решила пролистать все журналы, чтобы посмотреть, нет ли в них статей о художественных изделиях Древнего Египта.
Но на углу верстака, где она их оставила, журналов не оказалось. Кики нахмурилась. Она была совершенно уверена в том, что она оставляла их именно там. Ей явственно вспомнились яркие золотые и темно-бордовые цвета обложки журнала, лежавшего сверху. Она нагнулась. Стопка журналов была теперь под верстаком. Озадаченная этим, Кики подняла журналы, уселась на табуретку и принялась просматривать их. Но ей никак не удавалось сосредоточиться. Насколько ей было известно, имелось всего три ключа от мастерской: у Гейбриел, у хранителя музея и запасной, который теперь был у неё. Но хранитель сейчас в доме на Оленьем озере. Гейбриел не собиралась вчера возвращаться в музей. Она была слишком обеспокоена состоянием Моне. Кики слезла с табуретки и обошла комнату. Ничего как будто бы не пропало, и все остальные вещи находились на прежних местах.