— Я сказал тебе все, как есть, — хрипит он. — Сказочник ушел к Южной Заставе. Похоже, ему нужно на север, в Россыпь. Дорога, которую я ему показал, короткая, но опасная. На ней хозяйничают вольные артели. Они не любят чужаков.
— Нигде не любят чужаков, — рассудительно замечает скиталец. — А сказочник чужак повсюду.
Он протянул руку и прижал пульсирующую жилку на шее Воги. Тот всхлипнул, закатил глаза и отошел. Быстрая и легкая смерть.
Пищальник тоже держал свое слово.
2
На лесной поляне горел костерок. Упитанная тушка кролика, пронизанная вертелом, исходила жиром на угли. Вокруг костерка сидели пятеро, вида самого бесшабашного. Все при оружии, у одного на коленях многозарядное ружье валитского образца. Поодаль валялся изрядный мешок, туго набитый и перехваченный зачем-то посередине веревкой.
Тот, что с ружьем, говорил сказ. Четверо внимали.
На седьмой день впереди показалась гора, внутри которой был дом Хозяйки Зимы. Тут скальд увидел в небе падающую звезду и придумал историю. В ней звезда была сделана из черного льда. Лед был непростой, он похищал тепло сердец и заменял его звездным холодом. Люди звездного холода не знали ни любви, ни дружбы, только служение трем Хозяевам Льда. Хозяева же, в свою очередь, служили древней машине, в чьей ненасытной топке сгорали миры. Гореть бы там и миру, на который упала звезда, но на пути Хозяев встали великан-молотобоец, карлик-механик, лесной воин и мальчик с сердцем мужчины. Еще им помогали и мешали благородные лорды, повелевавшие магией драгоценных камней, стальные шагающие машины и дед-сова, древний, как тайга.
Если в прошлой истории любовь жила в воспоминаниях, то в этой она была единственным оружием, способным бороться с холодом небесных бездн. Любовь сына к отцу, мужа к жене, народа к земле. Любовь растапливала лед и одерживала победу.
— Ты вновь удивил меня, сказочник, — сказала Хозяйка. — Пусть любовь незнакома мне, но я поверила в нее, пока ты говорил. Какую награду ты хочешь? Проси, но будь осмотрителен.
Лежавший в сторонке мешок шевельнулся и замычал. Человек с ружьем прервался, недовольно посмотрел в его сторону.
— Будешь бузить, суну в костер, — сказал он.
Движение в мешке утихло. Сказ продолжился.
Взгляд ее стал исполнен грусти. «Я предупреждаю тебя, сказочник. Стоит мне поцеловать тебя, и я навсегда завладею твоим сердцем».
Глядя в ее лицо, открытое для него ночью и днем являвшееся ему во снах, сказитель попросил поцелуй Хозяйки Зимы. Он давно уже не мог помыслить ни о чем другом.
Взгляд ее стал исполнен грусти.
— Я предупреждаю тебя, сказочник. Стоит мне поцеловать тебя, и я навсегда завладею твоим сердцем. Осколком льда оно будет лежать в моей подгорной сокровищнице и никогда не забьется для другого человека. Твоей же человеческой любви не растопить лед в моей груди. Проси другой награды. Проси, чтобы я отпустила тебя и вернула весну в твой край. Проси вечную молодость и корону Озерного Града. Проси что хочешь, но не проси целовать тебя.
— Стоит мне закрыть глаза, я вижу твои губы, Хозяйка. Я поднимаю веки и вижу твои глаза, холодные и чистые, как рассвет. Ты манишь меня, и я не узнаю покоя, пока не изведаю истинный вкус Зимы.
— Ты знал покой, глупец, — сказала она и поцеловала сказителя в губы.
Холод вечных льдов на краю мира вошел в его грудь. Чтобы поселиться там навсегда.
— Любопытство не доводит до добра, — сказал человек с ружьем. — Спросите хоть у нашего нового гостя.
Четверо обернулись и посмотрели на скитальца, вышедшего из лесной тени.
— Подходи ближе, странник, погрейся у костра, — пригласил пятый артельщик. Он, очевидно, был за главного. — Камыши нашептали мне, что ты учинил разгром и разор в «Лисьем логове». Пухом земля Воге и его ребятишкам. Славная была ватага.
— Новости расходятся быстро в ваших краях, — только что скиталец был между деревьев, и вот он возле костра: лицо скрыто соломенной шляпой, руки под плащом. Никто не видел, как он подходит, будто разом перепрыгнул он из тени в тень. Артельщики зашептались, отодвинулись от скитальца. Только их главный остался невозмутим. — Значит, ты знаешь, зачем я пришел.
— Знаю, — кивнул артельщик. — А ты, раз слышал мой сказ, знаешь, что твой человек проходил здесь. Только не ушел он далеко.
Артельщик кивнул на мешок, который принялся извиваться, будто пытаясь отползти подальше.