— Туши.
Баркер смотрит на неё искоса, почему-то не уверен. Зависает, пока сигарета в пальцах не прекращает тлеть.
— Не хочу, – сопротивляется слабо.
— Да ладно? – она хмыкнула. В нём тает лёд.
Он хмурится. Пальцы вздрагивают, опуская пепел на запястье Скарлетт, сцепившую зубы. Окурок безвольно падает на полиэтилен. Она не шипит от боли, лишь дышит быстрее.
— Я должен поблагодарить?
Гилл одёргивает руку:
— Не стоит, – кривая ухмылка.
Ногой она отпихивает голову,
(«забавно»)
поднимаясь с места.
— Выварить, говоришь? – переспрашивает, опускаясь на пол рядом с инструментами.
— Есть другой вариант, – повёл плечом. — Удалить скальп с мозгом, глазными яблоками и прочим, предварительно распилить череп, в общем, долго и нудно, но если хочешь, чтоб она считалась пропавшей без вести, то сделать это нужно.
— Без вести, – вдумчиво повторяет за ним, беря в руки залитый кровью нож. Она сама – почти чиста, всего несколько капель на тонкой коже.
— Да.
— Нет, я так не хочу… Так не интересно, – поворачивается к нему, поднося остриё ножа к губам.
— Думал, для тебя приоритетнее не попасть за решётку, а тебе всего-то поиграть хочется.
— Можно отправить часть тела родителям в посылке, – смеётся. — Как в старых детективных книжках.
— И какую же?
— Руку. Ту, что с татуировкой. В красивой упаковке, – мечтательно протягивает она, проводя ножом по шее. — Курьером. Почему нет?
— Весело, пиздец, – тяжёлый вздох. — Опасно.
– Какая разница? – кривится, вжимая кромку в ключицу. — Её мать инфаркт на месте словит.
— Я подумаю над этим, – уклончиво отвечает он, следя за блестящим лезвием.
— Подумаешь? – голос впитывает грусть, когда нож спускается к ткани нижнего белья, поддевая лямки лифа и размазывая кровь.
— Подумаю, – сглатывает.
Гилл проводит языком вдоль острия, отходя от стены; Рик мгновением подрывается, наблюдая внимательно. Он застывает в очередной раз.
Воспоминания вечера проматываются в её голове состаренной плёнкой. Она вспоминает о ревности, испытываемой накануне, и только сейчас осознаёт, насколько глупо это было; Баркер может трахаться с кем угодно, но в итоге всегда будет возвращаться к ней.
— С ней ты тоже спал, насколько я понимаю? – кивает на выпотрошенный труп. Ричард открывает рот, но Скарлетт быстрее. — О, можешь не отвечать, я всегда знала, что она была шалавой, – отмахнулась та. — Столько её рассказов выслушала о том, скольких парней она наебала, – Гилл берёт его сигареты и разглядывает свежий ожог на запястье. — Брен когда-то с тремя долбоёбами встречалась одновременно, – ухмыльнулась и чиркнула зажигалкой; Рик прислоняется к стене. — Часто выёбывалась тем, в скольких групповухах поучаствовала, – зажимает сигарету зубами, поджигая. — А, ну, и на меня выёбывалась тоже. Сплетница такая, – Скарлетт хохочет, вальяжно складывая руки на груди.
— И поэтому ты решила её убить? – слабая улыбка.
— Да нет. Если бы она сбежала, то начала бы орать направо и налево, что ты пытался её… Что ты там пытался? – выдыхает, морщась.
— Не суть, – цокнул языком он.
— Ну вот, – глубоко затягивается и ощущает ненавязчивое покалывание в лёгких. — Я поступила правильно. А с той… – пытается подобрать не слишком оскорбительное слово, – де-вуш-кой, – разбивает на слога, – ты…
— Ой, блять, – закатывает глаза. — Да.
Скарлетт серьёзнеет почти что за секунду.
— Надеюсь, тебе понравилось, – с гримасой омерзения на лице.
— Ну, как тебе сказать, – он вытер испачканные в крови руки мягким белым полотенцем. — Не такая узкая, как ты, но тоже неплохо.
Скарлетт сдавливает чёрную рукоять сильнее; цвет костяшек сменяется белым. На лице – ни эмоции, только злоба разрывает её в клочья изнутри. Гилл натянуто улыбается, делая вид, что этот выпад не задел её от слова совсем.
— Что, не нравится? – Рик доволен.
— Нет, – отвечает простодушно, за улыбкой пряча желание перерезать его глотку. — Всё в порядке.
Перерезать.
Делая шаг вперёд, Гилл перекладывает нож в правую руку; она подходит к нему – изнутри сияющему от удовольствия, ведь ему, наверное, очень нравится, когда Скарлетт злится.
Он не почувствует боли, находясь под воздействием наркотика, так ведь?
— Я же не шутила, когда говорила, что отрежу тебе… – режущая кромка упирается в нижнюю часть его живота. Скарлетт надавливает слегка; с её губ – маниакальный шёпот. — …что-либо.
А вены на его руках будто натягиваются. Рик поднимает глаза на неё.
— Твоя ревность беспочвенна, – Баркер смотрит на линию её губ из-под прямых опущенных ресниц. Лезвие щекотливо ползёт вверх, от живота к рёбрам.
— Как там говорилось? – остриё плавно глиссирует по кости. — Путь к сердцу мужчины лежит между четвёртым и пятым ребром, да? – сладко тянет Скарлетт, изучая долгим взглядом. Ричард тяжело сглатывает слюну.
— Прекрати, – он почти рычит, сжимая зубы. — Сейчас же.
— А если нет? – склоняет голову набок, подходя ближе. Нож вгрызается в кожу, натягивающуюся под его давлением. — Ты ничего не сделаешь, а я могу вспороть тебе живот. Прямо сейчас, – поглаживает остриём, облизывая пересохшие губы. Ха. — Я ведь тебя предупреждала?
Она давит на лезвие сильнее, видя, как приоткрывается его рот; Гилл опускается ниже, губами припадая к проступившей струйке его крови. Она не убирает нож и продолжает тянуть вниз, рассекая плоть.
Ричард прижимается к стене, вскидывая голову кверху. Он шипит, шумно выдыхая и сжимая кулаки.
— Такой беспомощный, – произносит Скарлетт, не переставая улыбаться. Она разрезает кожу живота и лицезреет белую ткань, запускает язык в длинный вертикальный порез и глотает. — Мне нравится.
Гилл опускается на колени, почти как в тот раз, с одним отличием: сейчас её трясёт от мысли о том, что она и вправду может его убить.
В её руке – власть и его жизнь, сосредоточенные на холодной стали. Голова идёт кругом. Мелкая дрожь.
Скарлетт поддевает его ремень, резко оттягивая вниз, и громко смеётся. Гилл вылизывает раны Ричарда, сцеловывает его кровь, чувствуя, как та струится по её лицу. Что остаётся ему?
Терпеть.
Он мычит.
— Ты – шлюха, Баркер, – прямо говорит она. — Признай.
— Да пошла ты, – Рик задыхается.
Лезвие вжимается сильнее.
— Мне не больно, – Скарлетт знает.
— И поэтому ты стонешь, как последняя шваль? – улыбается шире, ножом скользя по свежему надрезу, кромкой разрывая края. Придётся зашивать. — Тебя возбуждает собственная беспомощность?
Гилл вбирает в себя всё до последней капли, сглатывая жидкий свинец и его дрожь. Её губы – ярко-красные. Она ненавидит сладость, но кровь Ричарда на вкус совсем как нежный крем с вкуснейшего торта.
— Ты хоть знаешь, что я сделаю с тобой за эту хуйню?
— Знаю, – дышит в раненную кожу, прикрывая глаза. — Только сейчас это не имеет значения. Никакого.
А Скарлетт, почему-то, уже на подкорке хочется, чтоб он перекрыл ей дыхание. Ей, почему-то, хочется, чтоб он ударил её до того сильно, что из глаз бы посыпались искры.
Предсказуемость – его характерная черта.
Стоит ей только отбросить нож в сторону и подняться на ноги, как Рик меняет всё местами: хватая за шею, он бьёт её затылком об кафель, скалясь и примыкая к губам Скарлетт; затылок ноет от боли. Баркер не даёт ей опомниться, сдавливая горло двумя руками и грубо проталкивая язык в её рот.
Гилл больше не сопротивляется.
Он вжимает её в стену.
Комментарий к IX: КАДУЦЕЙ
в общем произошли небольшие технические шоколадки поэтому мы наблюдаем перезалив
========== X: СЛАДКИМ ДУРМАНОМ ==========
Комментарий к X: СЛАДКИМ ДУРМАНОМ