так! убедительно прошу не бить меня ссаными тряпками!
глава получилась перегруженной, разбиваю на две части, поэтому она может показаться не слишком ?ёмкой?
что-то хотела сказать, но уже забыла
и так всю жизнь, блять
разбавляю сущий мрак лёгким маниакальным флафф4иком, приятного аппетита
треки:
ic3peak – таблетки
gone.fludd – 3D каталог
lil peep – downtown
little big – lolly bomb
boulevard depo – outro
В реальности всё обстоит намного хуже.
Надрез, тянущийся от солнечного сплетения и до живота вниз, причиняет боль куда большую, чем Рик предполагал изначально. Всё его тело покрывается продольными порезами; он ловит себя на мысли о том, что, с такими успехами, совсем скоро его могут принять за несостоявшегося суицидника.
Ричард перетягивает кровоточивые раны белыми бинтами и кончиками пальцев касается чёрных нитей, туго стягивающих его кожу. Шрам останется внушительный. У Баркера никогда не было пристрастия к самоповреждению, но ему, кажется, начинает нравиться; не ощущения – конечный результат. Нечто вроде новой татуировки, только более… естественной?
— Ты хоть изредка бываешь трезвым?
В руке Баркер держит пенопластовый стакан, где плещется тёмно-фиолетовый лин со льдом. Смесь убийственная: «Спрайт», «Чупа-Чупс» и кодеиновый сироп от кашля с прометазином. Зато успокаивает – на отходах Ричард ужасно агрессивный. Как и подавленный, в общем-то.
Действует, как анестетик, ведь боль, сверлившая дыру в затылке уже дня два подряд, отступает на задний план. Рик делает глоток приторно-сладкого напитка.
— Нет, – поднимает голову он. — А надо?
Скарлетт недовольно осматривает стакан, держа руки сложенными на груди.
— Желательно, – буркнула девушка, пробиваясь через толпу. В отличие от него самого, Гилл не прятала порезы за длинными рукавами, поэтому пришла на внеочередную тусовку в ночь понедельника в укороченной футболке с геометричным принтом.
— Зачем? – возмущается, кривясь; она тянет его за руку сквозь скопление людей, пытаясь отыскать в сплошном хаосе наиболее комфотное место. Всё как на обычных вечеринках с большим количеством алкоголя и не самой качественной музыкой: кто-то дерётся отчаянно, не на жизнь, а на смерть, кто-то выливает текилу себе на голову, одни сбиваются в стайки и устраивают около-оргии, другие – орут, двигаясь в такт энергичным трекам, а затем проблёвываются на ковёр. Ему отлично. Безмятежность одурманивает разум, оставляя Ричарда в приподнятом настроении. Раны перестают болеть; навязчивые мысли, пульсировавшие в висках, быстро проваливаются в небытие. Баркера с головой захлёстывает волна спокойствия и ему резко становится плевать. Всё, чего хочется сейчас – плыть по течению.
(«растечься по стене яркой краской»)
— Даже не знаю, – пальцы у Скарлетт холодные, собственно, как и у него. Только чувства начинают притупляться, Рик почти уже не ощущает.
Они обходят диджейскую установку. Она закрывает уши, он – ржёт, как последний долбоёб.
— Не навязывай мне образ жизни, который считаешь правильным, а. Мне и так вполне заебись.
Рик, падая на красный свободный диван, с ужасом осознаёт, что это давно превратилось в его рутину – посещение каких-то сомнительных мероприятий, отхода по трое суток, голова с перманентными вспышками боли и просевший голос; он почему-то уверен, что прокурил лёгкие до дыр. Фу.
В следующую секунду Ричард громко хохочет, как если бы его вовсе не заботила мысль о возможности сторчаться и прослыть законченным джанком.
— По рукам не брожу – и на том спасибо, – урчит удовлетворённо.
— Наркоман, – толкает его локтем под ребро.
— Объебусь дезоморфином, чтоб оправдать это почётное звание, – закидывает ноги на кофейный столик, сбрасывая оттуда парочку глянцевых журналов. — И начну гнить живьём, – отпивает. – Ноги отвалятся. Откинусь через месяц.
— Мамочка будет тобой гордиться, – подмечает Скарлетт, устраиваясь поудобнее, иногда поглядывая на группу подростков, бухих в хлам. — Здорово, наверное, иметь сына-торчка.
— Не знаю, у меня нет сына, – пожимает плечами; звуки, звенящей вибрацией расползающиеся по полу, становятся мягче. Начинает казаться, будто они проходят сквозь него.
Он замечает бутылку с алкоголем в руках Гилл только тогда, когда она уже собирается её открыть.
— Э, – бесцеремонно выхватывает, – нельзя.
— Ты охуел? – не сказать, чтоб её глаза округлились от удивления, нет; в них – противоречивое возмущение. — Я тебе собака, что ли? Что значит «нельзя»?
— Нельзя мешать алкашку с ПАВ.
— Чего? Я не принимала, – фыркает.
— Сейчас примешь, – всучивает ей фиолетовый прометазиновый коктейль, ожидая бурного отказа.
— Какого ч…
— Астмой болеешь?
— Нет, зачем…
— Ну вот и всё, – кивает. — Пей.
— Да не буду я…
— Дьявол, – закатывает глаза, откидываясь на спинку дивана. — Думаешь, можешь подсесть с первого же раза? – он не дожидается ответа, поэтому затыкает её, стоит только открыть рот. — Ты уже плотно сидишь.
Она непонимающе вскидывает бровь, молчанием требуя объяснений.
— Ты хоть знаешь, сколько литров кофеина вливаешь в себя еженедельно? Если интересно, то риск словить зависимость от кофе в два-три раза выше, чем от ЛСД.
— От кофе я хотя бы не буду плеваться пеной, спасибо, – Скарлетт перекрикивает громкую музыку, льющуюся из колонок. Она с подозрением во взгляде рассматривает белый стакан и морщит нос.
— Ты мне это до конца жизни припоминать будешь? Окей, переборщил, с кем не бывает?
Гилл косится на него:
— Да ни с кем, блять.
Рик пожимает плечами. Может, в трезвом состоянии он бы и разозлился, но благодаря кодеину сейчас это не представлялось физически возможным. Баркер обезоруженно улыбается, разводя руки в стороны:
— Какой есть.
Её лицо не выражает ни единой эмоции:
— Ведёшь себя, как кретин.
Он снова пожимает плечами:
— Вполне может быть.
Тяжело вздыхая, она с обречённым видом подносит стакан к губам, накрашенным помадой сливового оттенка. Несколько глотков – половина исчезает.
— Блять, – ругнулась та, – с хера ли так сладко?
— Мне удерживаться от гадкой шутки или в этот раз можно?
Тёмно-синие глаза наполняются осуждением.
— Понял, – обе руки вверх.
Скарлетт бросает в него декоративную подушку. Прилетает прямо в лицо.
— За что? – давится хохотом, когда этой же подушкой его бьют по руке.
— За просто так, – она уже расплывается в улыбке. — Бесишь меня.
— Да? – спрашивает с наигранным удивлением. — А выглядит так, будто насмотреться не можешь.
— Ри-и-чи, – доносится сзади; в эту же минуту на Баркера падает пьяное тело, хватая за шею.
— Теодор, блять! – сдавленно вырывается из его горла.
— Я та-ак скуча-ал, – пропел парень, обнимая Ричарда крепче, параллельно дыша на него перегаром.
Рик слышит, как Скарлетт заливается звонким смехом, отодвигаясь на противоположную сторону дивана.
— Мы утром виделись, недоразвитый, – произносит, задыхаясь от хохота, что чем-то напоминает лёгкую истерику. Теодор поудобнее устраивается на его коленях, вдавливая в диван.
— Э, э, э, – к ним, пошатываясь, подходит Элла. — Ребят, я всё понимаю, но мы гейское порно снимать не собирались, – она пьёт с горла, проливая жидкость на короткий топ.
— Это не гейское порно, Эл, – Тео отлипает от шеи Баркера, кряхтевшего под его тяжестью. — Это лёгкий… гомоэро… гомэ… гомро…
— Гомоэротизм, – подсказывает Рик, откидывая голову назад.
— Да, вот это, – полусонно продолжает он, – это самый верный признак крепкой мужской дружбы, шаришь? Так все натуралы делают! – Теодор переходит на крик.