Гилл, продолжая слушать бредятину Итана, держит в руке бумажный стакан с обжигающим её кожу кофе. Синие глаза следят за Баркером и его спутницей внимательно: белобрысая девчонка усиленно привлекает его внимание. Аж из штанов, наверное, выпрыгивает, так сильно хочет понравиться. Рик поддерживает беседу, хоть и не особо активно, зато без всякой враждебности. Показательно.
Собственнические чувства играют яркими красками.
Её о чём-то спрашивают, а она, как обычно, пропускает мимо ушей, отвлекаясь на рой обрывочных мыслей. Тёплый ветер играет с собранными в высокий хвост волосами, пока Скарлетт поправляет ткань чёрного платья, мимолётно осматривая короткие ногти, что покрыты бесцветным лаком. В последнее время ужасная привычка их грызть только укрепляется.
Гилл ловит на себе его взгляд и гадко осклабляется, всем своим видом говоря: «Я иду ради тебя на такие жертвы, а ты позволяешь себе меня игнорировать?» Глупо рассчитывать на его чувство вины. Он не сводит с неё глаз.
Скарлетт театрально вздыхает, сидя на скамье возле сквера. Она скучающе подпирает голову рукой, затем поворачивая её в сторону Итана, что в очередной раз выдаёт неуместные, в худшем смысле пошлые шутки. Она находит противным в нём абсолютно всё, но не позволяет себе никаких отклонений от сценария.
Она вновь ныряет в пучину мыслей, но то, что вырывает из неё, заставляет вздрогнуть: на её колене, на голой белоснежной коже – чужая рука.
Ярость застилает взор ярко-красным.
Гилл, выдыхая огонь, прогоняет воздух через плавящиеся лёгкие, пытаясь не терять самообладания.
Нет, с Баркера хватит.
Натягивая на искажённое эмоциями лицо зажатую улыбку, Скарлетт берётся за стакан с кипятком, что источает пар. Она неспешно снимает с него крышку, добавляя в усмешку подобие искренности, кивает, а после, когда ладонь тянется выше, под платье, выплёскивает кофе прямо на неё.
Со сдавленным визгом Итан резко одёргивает руку.
Он начинает трясти ею, как в припадке, а Гилл тихо смеётся, прикрывая рот рукой. Удовлетворение сладко плещется в желудке, когда парень бросает на неё злобный взгляд. Скарлетт подавляет улыбку и, изображая невинность, спрашивает:
— Салфетку дать?
Зубы Итана наверняка уже сжались от злобы. Он не отвечает, лишь разворачивается и направляется в противоположную сторону, удаляясь от корпуса. Скарлетт же, чувствуя привкус триумфа на языке, вытирает остывшие тёмно-коричневые капли, брызнувшие на её ногу, и бросает пустой стакан в урну, затем подхватывая полупустой рюкзак.
Баркера распирает от гордости.
Она идёт к нему вальяжно, складывая руки на груди. На свою подружку он больше не смотрит.
— Что за фильм?
Ричард сияет. Он вынимает руки из карманов чёрных брюк, звеня тяжёлыми цепями; вскидывает голову кверху, прикусывая нижнюю губу.
— Чёрт, я знаю, подожди, – выдыхает. — Не помню названия… Мне нужна подсказка, – смотрит на неё вопросительно, игнорируя присутствие постороннего человека.
— Могу назвать только год, – криво ухмыляется, пожимая плечами. — 1933-й.
— Секунду, – вынимает телефон.
— Э! – вскрикнула Гилл, его выхватывая. — Нет!
— Что происходит? – недовольно отзывается незнакомка, претенциозно смотря на Рика.
— Да тише ты, – резко затыкает её. — Я знаю этот фильм. Там, где отец заставлял дочь спать с его клиентами?
Скарлетт победоносно поджимает губы внутрь, скрывая рвущуюся наружу улыбку.
— Мне это ни о чём не говорит. Название?..
— Бля-ять, – стонет тот. — Не помню. Пощади.
— Начинается на «м».
Рик подскакивает:
— «Мордашка»! – воскликнул он, щёлкнув пальцами.
Гилл хлопает, смеясь.
— Да, молодец.
— Эй! – взбунтовалась незнакомка. — Вас ничего не смущает, нет?
На лице Скарлетт прорисовываются очертания слабой улыбки, когда её взгляд падает на девушку:
— Personne ne vous a parlé, profura.
Недоумение прорезается в зрачках серых глаз. Кажется, французский Гилл учила для того, чтоб выёбываться им перед теми, кто его не знает.
— Je ne pense pas qu’elle parle français, – лениво протягивает Рик, наблюдая за её реакцией.
Он выбивает её из колеи, но всего на миг, хотя и его достаточно для того, чтоб она успела разозлиться. Гилл гордо поднимает подбородок:
— Ich denke nicht was sprichst du deutsch.
— Warum? – Ричард прыснул. — Ich spreche. Und ganz gut.
— Так, – возмутилась Скарлетт. — И сколько языков ты ещё знаешь, полиглот?
Баркер пересчитывает на пальцах:
— Французский, испанский, немецкий, и… немножко португальский. А что?
— Да, да, – вклинилась девушка. — Я подожду, пока вы там наговоритесь, да, конечно. Почему бы, блять, и нет.
— Прости, – хихикнула Гилл, излучая дружелюбие. — Я сказала, что у тебя классная помада. Откуда?
От комплимента сердце собеседницы начинает оттаивать:
— Это «Мак».
— Ага, – Скарлетт перекатывает на губах «Том Форд» оттенка «Чёрный георгин». — Рик? – глянула на него та. — Может, представишь нас, нет?
Ричард закатывает глаза.
— Скарлетт, это – Акация, – он достаёт сигарету. — Акация, это, соответственно – Скарлетт. Не знаю, почему этот обычай до сих пор существует, у вас, вроде, рты есть, могли и сами познакомиться.
— Можешь называть меня просто Кей, – Акация повела плечом.
— Буду знать, – Гилл улыбается.
— Кстати, – Рик опомнился. — То, ради чего я, собственно, сюда и пришёл. Идём, – с присущей ему бесцеремонностью хватает Скарлетт за руку и, не говоря Акации ни слова, оттаскивает её.
— Ты можешь перестать? – возмущается Гилл, вырывая руку.
— Перестать что? – через арочный портал они входят в старинное здание, фасадный декор которого был выполнен в викторианском стиле с множеством остроконечных башен и разнообразной резьбой с декоративным орнаментом. Окна здесь высокие и узкие, кронштейны с карнизами – широкие. Корпус, на который приходилось сразу два колледжа, больше напоминал дворец.
Торжество неоготики.
— Перестать вести себя, как ебаный дикарь и хватать меня за всё, что вздумается, – прорычала она.
Толпы студентов быстро рассасываются; все разбегаются, кто куда, и длинные коридоры стремительно пустеют. Рик ведёт её в ту часть корпуса, которую Скарлетт прежде не посещала, что даже ей самой казалось странным: проводит в этом месте второй год своей жизни, но ещё не изучила его до конца.
— Извини, Лэтти, – демонстративно вымолвил Ричард. — Не я виноват в том, что твоё присутствие сводит меня с ума и превращает в ебаного дикаря. Обычно я с дамами куда более обходителен.
— На случай, если это была попытка в подкат: я не оценила, – фыркнула Гилл, выдвигая нижнюю губу вперёд и сдувая с лица выбившиеся локоны тёмных волос. Они минуют стрельчатые окна под сводом, сложная конструкция которого поддерживается рядами высоких колонн. Цветовое оформление – не самое разнообразное: преобладал, в основном, серый. Шагая по полу с мозаичной плиткой, выходят во внутренний двор, затем сворачивая в западное крыло.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? – одёрнула его она.
— М? – он сбавляет скорость, открывая рюкзак. — Ты о чём?
— Поблагодарить, например?
Ричард одарил её насмешливым взглядом:
— С чего бы вдруг?
— Хотя бы с того, что ради тебя я терплю этого обсоска, который, между прочим, пытается залезть мне в трусы, — огрызается, скалясь.
— Ради меня? – Баркер поднимает на неё чёрные глаза. — Ты была инициатором этого всего, солнце, не путай.
Рик продолжает что-то усиленно искать в недрах своего рюкзака.
— И вообще, – прыснул он, – я не намерен терпеть твои капризы, хорошо? Если тебя растили, как принцессу, это не значит, что я вижу тебя таковой.