— Не заставляй меня произносить это снова, ладно? — уголок его рта ползёт вверх.
— И за что же ты меня хвалишь, позволь спросить?
— Глупый вопрос. Я ценю целеустремлённость в людях. На мой взгляд, одна из важнейших черт характера, — снова жмёт плечами.
— Рада, что ты заметил, — кривится.
— Какую руку он положил тебе на колено?
Скарлетт морщится, пытаясь вспомнить тот момент в деталях:
— Левую.
Ричард задумчиво щурится:
— Учту.
Комментарий к XII: САМЫЙ ХУДШИЙ БРАКОНЬЕР
ссылка на момент из фильма >>>> https://vk.com/doc421227115_501352659
перевод фраз:
— К тебе никто не обращался, профура.
— Не думаю, что она умеет говорить по-французски.
— Не думаю, что ты можешь говорить по-немецки.
— Почему? Говорю. И вполне неплохо.
//дисклеймер: могут быть ошибки
дадада я называю персонажа акацией вместо “акейша” потому что второе звучит как имя для проститутки
разрешите поныть: у меня наебнулась клавиатура на ноуте а телефон принял холодный майский душ поэтому я сейчас сижу и пишу это всё с чужого представляете насколько я вас люблю?
настойчиво прошу тыкать в опечатки пб всегда к вашим услугам так сказать потому что я даже не проверяла чисто мем лично мне поебать
делаем ставки что ричард сделает с рукой итана
апд: под чем я блять была когда это писала почему так плохо
========== XIII: СВЕТЛАЯ ГРАНЬ ==========
— Как думаешь, куда она могла деться?
Воздух казался сотканным из самого холода; понижение температуры Скарлетт всегда переносила тяжело. Она терпеть не могла морозную пору года, тёплые свитера и любые вещи, что закрывают тело. Гилл сопротивлялась погоде из последних сил, но, в итоге, сдалась: на плечи накинута джинсовка, а облегающая юбка закрывает колени.
— Стараюсь не задумываться об этом, – вещает со вздохом, обнимая себя за плечи.
— А что думает полиция? – Блэр, с маленькими кусочками яблока в руке, сидит на траве, возле толстого ствола высокого эвкалипта.
Гилл устало прикрывает глаза, плечом упираясь в дерево.
— Думает, что, вероятнее всего, это убийство, – Скарлетт отвечает сухо. Эти разговоры, повторяющиеся из раза в раз, до того осточертели, что хотелось пойти в участок и во всём сознаться, лишь бы окружающие умолкли и перестали гудеть, как блядские провода под напряжением. — Все вещи Брен на месте, телефон найти не удалось. Единственная зацепка – ссора с этим её… Парнем. Но у него алиби, насколько мне известно.
Удивительно, какое психологическое давление на неё мог оказать всеобщий резонанс. Нет, конечно же, она никогда так не поступит, но в её душе теплилась надежда на то, что это дело вскоре закроют, как и десятки других, и шум вокруг, так настойчиво напоминающий белый, что исходит из неисправной коробки старого телевизора, наконец стихнет. Но надеяться было глупо: родители Бренды слишком влиятельны для того, чтоб позволить этой истории кануть в Лету.
— Не хочу рассматривать эту версию, – девушка запрокинула голову вверх, начав внимательно рассматривать ветви. — Она мне не нравится, – голос мрачнеет. — Кому вообще нужно было её убивать? – фыркает. — И за что, блин?
— Мотивы могут быть абсолютно разными, – Гилл пожимает плечами. — Также их может и вовсе не быть.
— И ты так спокойно об этом говоришь? – кривится Блэр. — Твоя подруга исчезла, просто бесследно, а ты с обычным видом разглагольствуешь о мотивах убийства.
— Пытаешься обвинить меня в том, что я до сих пор не могу осознать, насколько это серьёзная вещь? – Скарлетт апатично выгнула бровь.
Слышится скрежет.
— Нет, меня это просто удивляет… – нервный смешок; Блэр вглядывается в темноту, вытягивая ладонь с яблоком вперёд.
— Я, как и ты, искренне не хочу, чтобы с ней случилось что-то ужасное. Как и все остальные, хочу, чтоб она вернулась целой. Невредимой, понимаешь? – звучало так, будто она вдалбливала очевидную мысль непонятливому ребёнку. — Она уже пропадала раньше. И возвращалась. И в этот раз вернётся. Не верю в то, что кто-то мог бы…
Скарлетт осеклась, увидев, как вниз, по столбу эвкалипта, сползает зверёк размером с маленькую кошку.
— Ты правда собралась кормить эту дрянь?
Поссум с вытянутой мордочкой осторожно подполз к руке девушки; в свете уличных фонарей шерсть животного отливала серебром.
— Что такого? – негодовала Блэр.
— Они же орут по ночам постоянно, – с отвращением выпалила Гилл.
— Да, знаю, – поссум стал обнюхивать ладонь. — У меня под крышей однажды такой поселился.
— Надеюсь, ты его выгнала.
— Нет, я его кормила, – ведёт плечом. — А потом он ушёл.
Она настороженно наблюдает за тем, как пушистый зверь забирает яблоко. Когда Блэр сжимает кусочек фрукта между пальцами, поссум встаёт на задние лапы, выпрашивая лакомство.
— Мне кажется, она больше не вернётся, – морщится. — Произошло что-то плохое.
— Блэр!
— Ясно как день. Что-то случилось, и я хочу знать, что, – Блэр скармливает животному оставшееся, затем почёсывает мягкую серебристую шерсть, чем вызывает одно лишь недоумение.
(«но когда ты узнаешь будет слишком поздно»)
— Угу, – снисходительно кивает. — Полиция не может выяснить, зато у тебя получится.
— Может и получиться, – зверёк, тщательно пережёвывая пищу, пополз в другом направлении. — Так или иначе, я была к ней ближе, чем они все. Преимущество, как-никак.
— Прекрати говорить о ней в прошедшем времени, – шипит Гилл. — Твой пессимизм…
— Реализм, – она перебивает Скарлетт, задыхающуюся от недовольства. — Я знаю, что тебе тяжело смириться с этой мыслью, но уже заканчивается третья неделя, как её нет. Пора смотреть правде в лицо.
А Скарлетт начинает хотеться прокусить собственный язык, ведь у неё внутри что-то просыпается – весь этот чёртов цирк снова видится ей несказанно смешным, до грёбаных колик. Неужели нагло обмануть такое количество людей аж н-а-с-т-о-л-ь-к-о просто?
Вот же, чёрт подери, она: убийца и бесчувственное чудовище, та, что бьёт со спины, плюётся ядом, а затем склеивает свои ресницы слезами; вот же, чёрт возьми: превосходная актриса и патологическая лгунья, которой хватит лишь импульса для того, чтоб вырвать с корнем чью-ту безневинную жизнь вне зависимости от того, какое она имела значение.
Насмешка вот-вот порвёт голосовые связки; её изнутри разворачивает от лающего смеха. Скарлетт готова взорваться ярким фейерверком из одного кроваво-красного, ведь лучшее место, где можно спрятаться – прямо под носом наблюдателя.
Да почему, чёрт, так нелепо?
— Не хочу говорить о Бренде.
Но она будет ломать комедию и дальше. Будет плакать, выглядеть мрачнее тучи, заикаться и дрожать, ложью выжигать глаза общественности, а затем – плевать в её разъеденное лицо. Будет, пока ещё на это способна.
— Хочу просмотреть статистику всех пропавших девушек в Виктории, – объявляет Блэр после затянувшегося молчания. Вернувшийся поссум, проделав несколько шагов ей навстречу, замер.
— В Виктории, – задумчиво вторит Скарлетт.
— У этой проблемы гораздо больший масштаб, – она потянулась к оцепеневшему зверьку. — Может, обстоятельства исчезновений на что-нибудь да натолкнут.
— Если что-то нароешь – поставь в известность. Пожалуйста.
— Обязательно. Ещё и распечатки предоставлю, – соглашается, кивая.
И в эту минуту, Скарлетт могла поклясться, она чувствовала себя вершительницей судеб, всевидящим оком и самим Богом – всего лишь наблюдательницей игры, правила которой она устанавливала сама. Её смех перекатывается волнами под потолком, пока подопытные хомячки наматывают круги в колесе.
Как человек, спящий по пять часов в сутки, Баркер Скарлетт завидует. Мысленно он окрестил её ведьмой – её маленькая смерть (он всегда воспринимал сон только так) длится пятнадцатый час.