Мысли изводят больше, чем сама Гилл на нём, что вдыхает боль и выдыхает стоны через приоткрытый рот. Заводят. Изводят.
Обвешайся кишками, как цепями, Скарлетт, ведь это – то, какой я хочу тебя видеть.
И это – их общая ебанутая романтика: кончить в луже застоявшейся крови со сцепленными зубами, растворяя рваный голос на том уровне, где он зарождается, под наблюдением усыхающих глаз и надзором мертвеца, разлагающегося в углу.
Оставайся внутри, Ричард.
Из его скованного тела она выкачивает энергию мокрыми красными губами. Несколько лет назад лучший секс в жизни он представлял несколько иначе.
(«но вот мы здесь»)
Её волосы всегда пахнут мёдом,
(«и немного смертью»)
но тонкий шлейф аромата сквозь кровь не пробивается. Сейчас это ощущается почти как блядская грязь.
— Больно? – он, пытающийся отдышаться, любуется надрезом под её рёбрами; вытягивает руку вперёд, аккуратно проводя пальцами вдоль.
— Если я отвечу «да», ты будешь рад, – она смеётся, откидывая слипшиеся волосы назад. — Пытался мстить?
— С чего бы? – он приподнимается на локтях. — Мне нравятся шрамы.
— Прямо-таки услада для глаз, – Гилл порывается встать, но Рик останавливает её быстро, тянет вниз, глубоко вдыхая. — Отпусти.
— Ты знаешь наиболее благоприятное время для совершения убийства?
Скарлетт стирает тёплую жидкость с подбородка тыльной стороной ладони:
— Какое же?
— Четыре утра.
— Спрашивать, откуда узнал – бессмысленно, полагаю?
— В точку, – расплывается в довольной улыбке.
— Мы начали раньше.
— Ты хотела обескровить его.
Она улыбается в ответ:
— У меня есть идея получше. Будет весело, – Скарлетт развозит кровь по его ладони. — Но придётся постараться.
— Я открыт для предложений, – он садится, придерживая её за бёдра.
— Не хочешь забрать его сердце, как трофей? – Гилл склоняет голову набок.
Улыбка вновь играет на лице:
— Мне нужно только твоё. Отдельно от тела. Когда-нибудь. Может быть.
Шутка. Конечно же, шутка.
Комментарий к XIV: ТАНЦЫ НА КОСТЯХ
порно порно весело задорно у меня аж карабин от цепи оторвался пятница развратница так сказать
========== XV: МЕЖ БОГОМ И ЗВЕРЕМ ==========
— Тебя что, в подворотне отпиздили?
Ричард апатично пожимает плечами, откручивая крышку. Гранатовый сок жжёт на искусанных губах.
— Это чё? – Тео лезет руками к белому длинному пластырю, пересекающему шею и немного – горло.
— Руки, – рявкнул Баркер.
— Воу, – хохотнул он. — А если серьёзно: в какую хуйню ты уже влез?
Рик не хочет ничего придумывать:
— Новая татуха.
— Еба-ать, – его друзья одобрительно кивают, переглядываясь.
— И чё ты там набил?
Ричард вздёргивает бровь лениво:
— Змею.
На эмоциональном уровне он чувствует себя пережёванным и выплюнутым в грязь. Боль грызёт отовсюду. Он ненавидит чёртову Скарлетт Гилл третий день подряд.
— Ну, мы хотя бы можем доебать тебя и потребовать пояснить за смысл?
— Вы заебали, – кисло поморщился Рик. — Сколько, блять, раз нужно ещё повторять? Не ищите смысл во всём, что я делаю. Иногда я творю лютую хуйню, сами знаете ведь, – он с тяжёлым вздохом берёт в руки скрученный «Бэквудс», а затем перекидывает на него пламя пылающей спички. Отнекивается в тысячный раз и лжёт себе самому, ведь опутывающая горло Баркера змея набирала его номер сегодня в восемь после полудня. Ему становится лучше, когда сатива вычищает из его лёгких гниль и боль из затягивающихся ран.
— А, я что хотел спросить…
Он думает об этом слишком много.
— Ты новости читал?
Для него остаётся загадкой то, как Скарлетт могла влиять на его эмоциональный фон: ей не составляло труда выцепить своими сломанными ногтями из его разума то, что ей требовалось, а он даже понимал это не сразу.
— Нет, – Рик вскидывает голову к потолку и выпускает дым изо рта. — Что там?
В тот вечер, скользя режущей кромкой по её животу, он был полностью уверен в том, что способен стать её личным палачом, пополнить коллекцию живых кукол… Блять?
— Сегодня около Апфилда нашли чью-ту отрубленную руку.
Баркер смеётся, резко поднимая обе брови:
— Серьёзно, что ли?
— Да пиздец, – Айзек, уже скуривший косяк, закидывает ноги на низкий столик. — Левую, мне сказали. Все только об этом и говорят. Там ещё записка была.
— Не гонишь? – снова смеётся, якобы очень удивлён.
— Ага, – пропыхтел тот. — Этот долбоёб решил поиграть с копами в прятки, прикинь?
— Подробнее, – Рик удобно устраивается на диване.
— Ну, короче, я не уверен, но псих ебаный сложил какой-то адрес вырезками из газет. Нормально, да?
— Адрес? – вновь хохотнул Баркер, стряхивая пепел.
— Пиздёж, – вклинивается Феликс. — Не было там адреса. Он написал на латыни какую-то хуйню.
Ричард качает головой, предчувствуя долгий спор:
— Он… Почему вы вообще думаете, что это – парень?
— Ты думаешь, тёлки станут таким заниматься? – прыснул Элиас из другого конца комнаты. — Ебать, не смеши.
— Тёлки – не знаю, девушки – может быть, – Рик жмёт плечами.
— Ты такая феминистка, мне хочется тебя ёбнуть иногда, – Тео кривится.
— Или выебать, – Элиас ухмыльнулся.
— Ебало завали, Лендорф, – прикрикнул Теодор. — Я натурал.
— Да-да, – спокойно отзывается тот. — Всю твою натуральность мы уже имели удовольствие наблюдать, когда ты запрыгнул на Баркера, будто сука с течкой.
Вся эта словесная перепалка вот-вот перетечёт в драку.
— Да хорош, – раздражённо шипит Рик. — Мы не об этом. Что за адрес, говоришь? – обращается к Айзеку.
— Хер знает, инфа непроверенная. В новостях об этом не упоминается.
— Новостях…
— Ты вообще чем живёшь, а? Всё тебе, блять, разжёвывать надо, – вздыхает он. — Да. Пресса только об этом и пишет с восьми утра, как только коробку нашли. Не знаю, что за адрес, что за латынь, но записка там была точно.
Ричард принимает задумчивый вид.
— Пиздец какой-то, – буркнул Феликс.
— А что, чувак с фантазией, – снова ухмыляется Лендорф. — Интересно, что он сделал с остальными частями тела?
— Смыл в унитаз, – пьяно смеётся Ричард, когда рассудок начинает рассеиваться.
— Тебя правда такое дерьмо интересует? – Тео покосился на него с отвращением.
— Почему нет? Прикольно же.
— Ага, какой-то рехнувшийся ублюдок ходит и кромсает людей. Прикольно же, ну.
— Ну, у каждого своё хобби, – пожимает плечами Элиас. — А у тебя слишком пацифистские взгляды на мир. Зуб даю, ты за всю жизнь никого даже не отпиздил, только порывался.
Жи-вы-х кукол… Скарлетт называла его девочек – его прекрасных, утопично красивых, его любимых девочек – только так, а теперь он и сам подхватил это – как зараза. Мерзость, въевшаяся в язык. Мерзость сочится гнилью.
Он находит странным то, что думает о ней до этих пор.
— Не знаю, мне кажется, таких долбоёбов до конца жизни нужно прятать в психушку.
Он с приятной дрожью вспоминает лезвие в её руках, лезущее ему под кожу.
— А рука хоть чья?