И, понемногу, Баркер начинает её ненавидеть: когда она отворачивается, отходит или уходит вовсе – он, несомненно, пылает яростью и праведным гневом, бредит, давясь щёлочью, потому что это должно быть правильным, это кажется рациональным. Это логично: ненавидеть тех, кто занимает слишком много места в твоей голове.
— Да хер поймёшь, там с пальцев кожа срезана, отпечатки снять уже не смогут.
Но он забывает, когда она рядом: ему, блять, хочется писать картины, идеи коих рождаются в его кошмарных керосиновых снах. Его жилы промокают золотом и кровь олимпийцев, чёртов ихор, вытесняет его собственную, когда её ресницы вздрагивают, когда она начинает говорить; он бы, верно, научился вплетать поэзию в прочные нити реальности, побудь она рядом немного дольше. Ужасно?
Отвратительно.
— Надеюсь, это рука Зиглера, – ухмыляется Рик, вспоминая о ненавистном ему преподавателе.
— Зиглер хуесос, – Айзек стряхивает пепел. — Я бы его и сам ёбнул, если бы мог.
— А я всё ещё хочу знать, чё там за адрес.
Баркер глубоко затягивается:
— Скоро узнаем, – записка на латыни, господи. Кто вообще до такого мог додуматься?
(«но идея неплохая»)
— Делаем ставки, какую часть тела копы найдут следующей, – заржал Лендорф, скручивая банкноту номиналом в сотню долларов.
Адрес там и вправду был.
Когда Блэр приходит к Скарлетт домой, она неспешно закрывает доску.
— И как там твоё расследование? – изображая интерес, спрашивает Гилл. Подруга же, явно обеспокоенная, бросает сумку на мягкий белый ковёр, в руках держа чёрную папку:
— Ты читала, что сегодня возле железной дороги нашли?
Скарлетт перебирает затупившиеся карандаши:
— Мм? Ты про руку?
Шокированная Шлиффен садится на кровать. Она пересматривает распечатки в шуршащих файлах.
— Да, чёрт возьми, я про руку, – подруга убирает волосы с вытянутого веснушчатого лица. — Ты не думаешь, что…
— Блэр, – прерывает.
— …это может быть связано с Брен. Что, если…
— Блэр! – прикрикнула Скарлетт. — Почему ты не можешь успокоиться? Я же просила тебя больше не говорить о ней, неужели ты не понимаешь, насколько мне не хочется затрагивать эту тему?
Шлиффен поджимает губы; она чешет нос, а затем, под её пристальным, озлобленным взглядом, пристыженно отворачивается.
— Прости, – виновато отзывается та.
Скарлетт вздыхает:
— Ничего, – она осматривает свои ногти, опуская голову. — Нет, правда. Наверное, я… Да. Мне стоит смириться с тем, что…
— Нет, – внезапно оживляется Блэр. — Я не права. С Брендой всё будет в порядке. Давай лучше посмотрим, – она жестом просит сесть рядом. Гилл смиренно кивает и делает. — В общем, по всему штату за последние два-три года пропало не слишком много людей. Ну, как не слишком много… Для…
— Давай ближе к делу.
— Да, точно, – раскладывает распечатанные статьи со статистикой на поверхности. — Моё внимание привлекло около десяти человек. Все девушки.
— По каким критериям отбирала? – Скарлетт склонила голову набок.
— Они все, так или иначе, были связаны с творческой деятельностью и все жили в Мельбурне.
Творческой деятельностью, значит.
— Преимущественно, с изобразительным искусством. Среди них – три художницы-студентки. Также была и шестнадцатилетняя школьница, но я как-то не уверена, – поморщилась Блэр. — Но что показалось мне наиболее странным: Бренда – вторая исчезнувшая девушка, обучавшаяся в нашем колледже.
— Вторая? – хмурится Гилл.
— За год до того, как мы сюда поступили, тут пропала первокурсница, – Шлиффен протягивает ей лист. — Виктория Редгрейв.
Недоверчиво глянув на подругу, Скарлетт тянется за распечаткой.
— Они все пропадали одинаково: все вещи оставались дома, никаких предпосылок не было. Просто уходили из дома и больше не возвращались.
Она рассматривает фотографию девушки, которую уже видела в подвале Баркера.
— Насколько мне известно, никто до сих пор не знает, где они. Я проверила пару страниц в социальных сетях… У Редгрейв не было богатых родителей или типа того, зато была… Пассия. Её я тоже нашла, – Блэр озадаченно чешет затылок.
— Ты пыталась с ней связаться? – Гилл не отрывает глаз от красочного изображения, на котором запечатлена, без преувеличения, невероятно красивая девчонка; она существенно отличалась от той, которой стала теперь. Глаза светлого оттенка (в таком масштабе различить цвет не удавалось) смотрели в камеру; короткие волосы, длиной достигавшие ключиц, отливали золотистым. Линия заострённых скул гармонировала с правильными чертами лица, аккуратным прямым носом, приподнятыми верхними уголками глаз и таким же подбородком; высокого роста девушка счастливо улыбалась, демонстрируя брекеты фотографу.
— Я вот думаю, как к ней подступиться, – Блэр чешет затылок. — Не вломлюсь же я, типа: «Хэй, привет, мне тут моча в голову ударила и я решила самостоятельно раскрыть тайну исчезновения целой кучи девушек, в том числе и твоей, не хочешь мне рассказать о том, кто её угандошил?»
— По-моему, идея отличная, – хихикнула Скарлетт.
— Это так не работает! – Шлиффен шутливо толкает Гилл в плечо.
— Только если немного повежливей, – ухмыляется она.
— Единственное, чего не пойму: почему их не ищут и просто закрывают дела? – Блэр состроила гримасу. — Типа… Кто-то ведь должен был обратить внимание на то, что обстоятельства всех пропаж очень схожи? И что девушки между собой – тоже?
— Но доказательств того, что они убиты, не было? – уточняет, сводя брови.
— Нет, ни одного, и это – самое, наверное, пугающее. Ни кусков рук, как сегодня, ни ног, ни голов в лесу или на свалке – ничего. Личные вещи, с которыми они уходили, тоже никто не нашёл. Они как сквозь землю проваливаются.
— Убийца, наверное, профессионал своего дела, – сжимает губы и льстит тому, кого, к счастью, сейчас рядом с ними нет.
— Я более чем уверена, что это какой-нибудь мерзкий сорокалетний мужик. Умный, но мерзкий и сорокалетний.
Ах, наивное создание. Если бы ты, чёрт возьми, знала, что внешне их похититель походит на ангела и выкуривает по пачке «Блэк&Голд» в день, если бы знала, что твоя подруга засыпает в одном доме с тем, кто затягивал шнуры на их шеях; если бы ты знала, что сама когда-то называла его душкой, проходя мимо, и улыбалась ему возле здания неоготичного колледжа, ты бы, наверняка, заплакала от страха и лживости, на которой строится целый мир, в ужасе бы закричала от двуличия, потому что смотришь прямо на смерть. Смотришь, но не видишь.
Приятно?
— Мы вряд ли узнаем, – пожимает плечами. — Да и… Не все же из них мертвы, верно? Вероятно, убийцы были разными, если вообще были, – Скарлетт поглядывает на тех людей, которых не узнала. Их – большинство. — Кто-то, возможно, сбежал, кого-то могут до сих пор держать в плену в худшем случае…
— Вот из-за такого мышления, как у тебя, расследования и зашли в тупик, ага, – Шлиффен фыркнула. — Я уверена, что их убили. Более того, мне кажется, что это сделал какой-то серийник.
— А последняя пропавшая девушка? Перед Брен?
— Мм… – Блэр перебирает листы и мешает фотографии. — Мия Солтерс, двадцать один, исчезла семь месяцев назад. Сама с искусством никак связана не была, я проверила, но мне показалось подозрительным то, что её сестра учится в нашем университете.
Солтерс. Кажется, эту фамилию Скарлетт уже где-то слышала.
— Семь месяцев? – притворно изумилась она. — И что, после неё никто не…
— Нет, там были и другие, но мужчины, в основном. Да и некоторые нашлись, вроде как.
— Такой большой перерыв, – хмурится.
— Особенно учитывая то, что между пропажами нескольких перерыв всего-то в два-три месяца, – вздох.