Изысканность жестокости была объявлена
Руки жертв были освобождены от пут, вселяя в них мучительную надежду, надежду, что они смогут подняться и как-нибудь ослабить удушающее давление петли.
Ложная надежда, но от этого не менее мучительная.
Люди Регибы весело провели время, наслаждаясь смертельной борьбой, как и их хозяин. Это было первое светлое пятно в мрачный день неудач.
Много позже, когда власти наконец обнаружили склад, они столкнулись с жертвами двойного повешения. К тому времени полицейские были уже настолько ошеломлены насилием, которое имело место ранее, что даже не обратили внимания на странную казнь.
Седьмая глава
Утомленная от мира изощренность Джанни Джиротти была высечена в камне. Его многочисленные знакомые в элитном мире кафе знали его как пресыщенного бездельника, чьей самой жестокой реакцией на скандал или кризис было приподнятая бровь, терпимая улыбка и красноречивое пожатие плечами. Его товарищи по международной террористической сети знали, что он не менее невозмутим.
Но когда его люди затолкали Ника Картера в его присутствие, Джиротти выглядел так, будто его ткнули рогом.
Его глаза выпучены. Его челюсть отвисла. Зажженная сигарета упала из его разинутого рта на колени и прожгла дыру в его дорогих сшитых на заказ брюках. Он вскочил со стула, как в ответ на неожиданное появление Картера, так и в ответ на болезненный ожог, нанесенный сигаретой.
"Солано! Что ты здесь делаешь?"
"Удивлен меня видеть?" - сказал Картер. "Я не должен удивляться".
"Я думал, ты умер!"
«Я не… нет, спасибо тебе и этим идиотам, с которыми ты объединил меня. И, говоря об идиотах, скажи своей марионетке, чтобы он вынул пистолет из моей спины».
Была ночь, и Картер приехал на виллу Джанни Джиротти, внушительную постройку, установленную на вершине скалистого холма с видом на город Лулав на берегу залива.
Вилла? Палаццо было более точным описанием. Построенный в 1920-х годах, он сочетал в себе средиземноморские и турецкие мотивы в многокомнатном, роскошном и обширном особняке. Его окружали террасы, сады и аркады. На ее территории даже были некоторые древние каменные блоки, безмолвные напоминания о том, что вилла была только дерзким новичком в этой легендарной стране.
На территории также было множество охранников, некоторые из которых взяли Картера в руки, когда он шел по извилистой дороге, ведущей из города. Они отвели его в дом, где его передали более жестким и жестоким охранникам.
Один из них, Таттл, американец, прижал дуло своего магнума 357 к позвоночнику Картера, когда его доставили к Джиротти. Подлый неонацист из Небраски, Таттл бежал из своей родины после череды жестоких преступлений, совершенных на Среднем Западе. Он жаждал оправдания, чтобы кого-то обидеть, и Картер / Солано показался ему наиболее вероятным кандидатом.
Джиротти отдыхал на террасе крытого бассейна, расположенного в отдельном крыле. Бассейн был чуть меньше олимпийского размера. Его освещали разноцветные подводные огни. Влага, насыщенная хлором, сгущала воздух.
Гораздо более эффектным, чем бассейн, была блондинка, плывущая в нем на плоту. Она лениво развалилась на животе, сложила левую руку, положив голову на подушку, правая рука лениво волочилась в воде.
Длинноногая и гладкая, с сияющим загаром, на ней были только шокирующие розовые плавки от бикини. Только женщина с божественной формой осмелилась бы надеть такой минималистичный костюм. И этой потрясающей женщине нечего было скрывать - почти буквально.
Ее форма была единственным божественным в ней. Это была Ева Райхенбах, аморальная, жестокая, гедонистичная и развратная. Именно Ева предоставила Картеру вход в ближайшее окружение Джанни Джиротти в Милане два месяца назад. Джиротти использовал ее как «медовую ловушку» для реализации своих многочисленных планов.
Ева зашевелилась, лениво подняв глаза, когда услышала шум, вызванный вновь прибывшими. Когда она узнала Картера в центре сцены, ее ярко-голубые глаза расширились, сузились, а затем загорелись желанием.
"Солано!"
Ее крик раздался в гулком зале. Она скатилась со своего плота в воду и быстрыми сильными ударами поплыла к дальнему концу бассейна.
Она вылезла из бассейна и побежала по плитке, хлопая босыми ногами. Короткие волосы обрамляли точеное нордическое лицо, словно золотую шапку. Ее загар был однородным, без каких-либо бледных линий бикини. На ней не было топа. Ее полные груди были нахально приподняты, увенчаны аккуратными темными сосками.