На узкой тропинке, ведущей к городу по склону горы, они никого не встретили, а хижины, мимо которых проходили, давно пустовали. За годы, проведенные в Касл-Сити, Тревис узнал, что большинство разработок было заброшено почти сразу же - как только заканчивалась добыча руды с поверхности. Теперь работали только крупные рудники, где у владельцев хватило денег для покупки оборудования и найма рабочих, чтобы вгрызаться в самое сердце гор.
Как только путники спустились в долину, тропа превратилась в грязную дорогу с глубокими колеями. Тревис заметил вдалеке шахтеров, спешащих на работу, время от времени попадались тележки, запряженные мулами.
Только когда Тревис увидел людей, ему в голову пришла тревожная мысль. Он рассчитывал, что сможет общаться с жителями Касл-Сити - несмотря на то, что английский, на котором говорила хозяйка лавки, оказался весьма непривычным. Однако Лирит, Дарж и Сарет вообще не знают английского. Что, если кто-нибудь к ним обратиться с каким-нибудь вопросом?
Ты можешь дать одному из них половинку серебряной монетки, Тревис. Однако двум другим она не поможет. Но тогда ты сам не сможешь говорить с ними, если только каким-то образом не овладел языком Зеи.
Они остановились на тропе, примерно в сотне метров от дороги, по которой проезжали тележки, запряженные мулами.
- Что-то не так? - спросил Дарж. - Здешние люди кажутся мне довольно агрессивными. Не удивлюсь, если они на нас нападут.
Рыцарь потянулся к мечу, завернутому в туманный плащ.
- Нет, Дарж, вряд ли.
На дороге было очень много самых разных людей - Тревис сомневался, что на них обратят внимание. Среди бледных лиц европейского типа попадались черные, коричневые, желтые и смуглые. Здесь действительно был настоящий людской котел.
Тут собрались люди из старых колоний - Джорджии, Южной и Северной Каролины, Новой Англии, - а также из штатов, составивших первый западный "фронтир": Кентукки и Огайо, Канзас и Миссури. Другим, чтобы попасть сюда, пришлось пересечь Атлантику, они родились в Англии, Франции, Пруссии и Швеции. Здесь были русские, попавшие в Америку через Аляску, и мексиканцы, еще недавно владевшие многими землями. Большинству индейцев пришлось уйти в резервации на юг и запад, но кое-кто остался. Попадались и выходцы из Африки, освобожденные от рабства всего двадцать лет назад.
Тревис, тебе придется рассказать об этом Лирит.
Вот только он не знал, как ей все это объяснить - ведь здесь люди, похожие на нее, находились в жестокой зависимости от других. Что ж, придется придумать способ.
Он обязан не только все объяснить им, но и помочь приспособиться к жизни в чужом времени и чужой стране. Тревис вытащил серебряную половинку монеты - жаль, что их не три.
А что тебе мешает сделать их, Тревис? В конце концов, у тебя в руках лишь половинка монеты, и она прекрасно работает.
Он зажал монету в кулак, а другую руку засунул в карман и коснулся гладкой поверхности Сумеречного Камня.
- Рэт, - пробормотал он и ощутил покалывание в обеих руках.
Лирит бросила на него быстрый взгляд.
- Что ты сейчас сделал?
Тревис протянул руку и разжал кулак. На ладони лежало четыре маленьких кусочка серебра.
Довольно быстро выяснилось, что серебро прекрасно работает. Тревис понял Сарета, когда тот споткнулся и выругался на морниш.
- Клянусь проклятым молоком Махонадры! - сказал Сарет на страстном и ритмичном языке морнишей.
Судя по выражению лиц, Дарж и Лирит тоже все поняли.
- Извините, - сказал Сарет, заметив их взгляды. - Это одно из тех ругательств, смысла которого посторонним лучше не понимать.
- Охотно верю, - заметила Лирит, приподняв бровь. - А кто такая Махонадра?
- Она была матерью короля - бога Ору. Больше я вам ничего не скажу.
Тревис оказался прав, шахтеры не обращали на них никакого внимания, хотя некоторые улыбались и приподнимали грязные шляпы, увидев Лирит, кто-то из вежливости, на лицах других читались иные мысли. Лирит старалась не обращать на них внимания.
Наконец толпа начала редеть, спешащие на работу шахтеры с красными от выпитого накануне виски лицами встречались все реже и реже. Однако через некоторое время прохожих снова стало больше - а пыльная дорога шире и прямее, - одновременно закончились длинные ряды одно этажных лачуг.
Тревис с удивлением обнаружил, что за сто лет здесь почти ничего не изменилось. Он узнал гостиницу "Серебряный дворец", длинное величественное здание высотой в три этажа, и универмаг Маккея. Чуть дальше находились городской оперный театр с внушительными колоннами в стиле возрождения и государственная пробирная лаборатория. Хотя во времена Тревиса о ней давно забыли - сейчас перед входом толпились люди. Каждый держал в руках кусок породы, принесенный на пробу. Тревис уже знал, что, стоит ему захотеть, и он увидит, что находится дальше. Но он решил, что еще рано.
Ты станешь владельцем салуна через сотню с лишним лет, Тревис. Так что даже не думай о нем.
Он сделал шаг вперед и остановился, у его ног клубилась пыль. Сердце в груди Тревиса забилось быстрее.
Лирит с беспокойством посмотрела на него.
- Что с тобой, Тревис? Здесь твой дом?
- Наверное. Только он был таким за сто лет до того, как я родился.
- Уверен, что поместье Стоунбрейк мало изменилось за последние сто лет, разве что деревья стали выше, - проворчал Дарж. - В конце концов, что такое какие-то сто лет? И тут же, словно для того, чтобы подчеркнуть слова рыцаря, мимо промчался дилижанс, колеса грохотали, возница нахлестывал лошадей. Четверо путников лишь в самый последний момент успели отскочить в сторону. Тревис достаточно прилично знал историю, чтобы понимать: несмотря на кажущееся сходство, их ждет немало неожиданных опасностей. На Диком Западе каждый день умирали люди - от болезней, самых невероятных случайностей... и от пуль.
Они свернули на Лосиную улицу, когда мимо промчался еще один экипаж. Пройдет еще несколько месяцев, подумал Тревис, и узкоколейка доберется до Касл-Сити; а пока дилижансы будут возить людей от временной железнодорожной станции до главной улицы города. Дилижанс остановился перед входом в "Серебряный дворец". Дверца открылась, и на тротуар вышел человек в дорогом сером костюме. Он повернулся, чтобы помочь спуститься даме в длинном платье темно-бордового цвета с черной отделкой; сзади платье украшал турнюр, с крошечной шляпки свисали петушиные перья.