— Что вам стоит перегнать скот к индейской границе? Здесь недалеко, и травы там вдосталь.
— А мы хотим тут! На земле предков! Не тебе командовать, Ровер! — седого гиганта стали теснить к дверям. Кто-то подскочил уж чересчур близко, и Роверу пришлось отпихнуть его. Шериф вовремя преградил путь разъяренным фолкстонцам.
— Черт возьми, Джек, зачем ты сюда явился?
— Где мой инженер?
— Никто не знает, Ровер.
— И ты дашь честное благородное слово, что ничего не слыхал про сговор похитить моего инженера?
Шериф поглядел на своих приятелей. На людях лживые клятвы произносить как-то не с руки.
— Я только одно знаю, Джек: днем сюда пришел неизвестный тип, имени не сказал, но заявил, что инженера украдет. Само собой, никто ему не поверил…
Ровер понял, что шериф говорит правду. Он с негодованием оглядывал ухмыляющиеся физиономии.
— Какой он с виду?
— Молодой. Лицом приятный. Черные глаза, большие такие, нос с горбинкой. В красной рубахе.
Отворилась дверь, и вошел молодой человек в красной рубахе. Черные большие глаза. Нос с горбинкой.
— Привет! — проговорил Робин и повесил шляпу на гвоздь у двери.
В полной тишине слышалось только шумное, астматическое дыхание толстяка.
— Этот? — процедил Ровер, и на лбу у него вздулась и запульсировала вена. Он шагнул к незнакомцу.
— У меня пропал инженер.
— Толстый такой, в очках? — весело поинтересовался Робин.
— Именно.
— Встретился мне по пути. Сказал, что заедет в город выпить чего-нибудь.
Ровер, не сдержавшись, схватил его за плечи, но Робин резко проговорил:
— Эй, руки прочь, мистер!
Ровер сдался. Да, силой тут не возьмешь. Он судорожно сглотнул и отступил назад.
— Где Глайтон? — ледяным тоном спросил он.
— А, так его Глайтоном зовут? Вот и познакомились… А то я и не знал.
— Сегодня после обеда вы заявили, что выкрадете инженера. Это правда?
— Истинная. Только после я передумал.
— Шериф, раз вы говорите, что выполняете свой долг, арестуйте этого человека, — скомандовал Ровер.
— На каком основании?
— Он же говорил, что выкрадет Глайтона.
— А сейчас отрицает, Джек. Если у тебя имеются доказательства, тогда пожалуйста, я готов!
— Ясно, Хоулд. Хочешь на двух стульях сразу усидеть?
Робин между тем потребовал выпить. Фолкстонцы с обожанием глядели на него: как-никак, в одиночку прорвался и инженера добыл.
— У вас есть время до утра, молодой человек, — в голосе Ровера клокотала ярость. — Если я не увижу инженера до семи часов, мы отправимся на поиски. И будьте уверены, от нас ничто не укроется. Глайтона мы разыщем.
— Да хватит грозить, Ровер, — огрызнулся Алан. — Плевали мы и на тебя, и на твою банду.
— Я гляжу, вы о себе много возомнили… Малышу просто подфартило! — Ровер подошел к Робину: — Кто вы такой? Имя?
— Визиточкой пока не обзавелся. Но фотографию одну могу показать, — ответил тот и достал серебряные часы.
— На черта мне смотреть? — удивился старик.
— А вот поглядите, как замечательно идут, мистер Ровер!
Тот мельком бросил взгляд на циферблат. В крышке часов какая-то фотография…
— Что?! — гигант вскрикнул и качнулся назад. Лицо его страшно побледнело.
— Так прикажете представиться? — поинтересовался Робин.
Ковбои стояли вокруг в полном оцепенении, не понимая, что происходит.
— Ты зачем пришел? — прохрипел Ровер.
— Сам знаешь.
— Драться хочешь.
— Хочу.
— Тогда зачем ты впутался в историю с плотиной?
— Да так, любопытства ради. А заодно и тебе сообщить: кончилось твое время, Ровер!
— Хорошо. Ступай за мной.
— Куда, интересно знать?
— Туда, где можно поговорить. Без свидетелей.
Все видели, как Робин поправил револьвер, проверил, легко ли выходит из кобуры, и вышел вслед за Ровером.
Молчание длилось долго.
— По-моему, он сумасшедший, вот, — произнес наконец толстяк. — Но с Ровером справится. Нашлась и на старика управа, вот. Чего молчишь, шериф, язык проглотил?
Хоулд долго откашливался — с голосом что-то сделалось.
— Гм… Знаете, что он за птица? Этот тип — молодой Тигр!
Как по команде ковбои поглядели на двери, будто только что за ними исчез страшный призрак.
— Сообщили три дня тому, — продолжал Хоулд. — Парень уже перестрелял кучу народа. Всех, кто помогал выслеживать его папашу. А сюда он явился свести счеты с Ровером. Между прочим, и отца из тюрьмы вызволил.
— Старого Тигра?
— Ну да. Еще не известно, кто опасней. Ровер мне когда-то проболтался, будто очень жалел, что так подло со старым Тигром поступил. А нынче Тигренок заявился… Но папаша явно где-то поблизости бродит.
Новость словно обухом по голове ударила.
— Слышь, Хоулд, — позвал толстяк жалобно, — Тигр нас никогда не трогал, вот. А против Ровера все равно кто-то должен пойти.
— Точно! — поддержал Алан. — Мы против плотины с туза зайдем — с Тигра! Козырь что надо, а? Но ты уж нам подсоби, шериф!
То, что сам молодой Тигр съездил ему по физиономии, восстановило пошатнувшийся было авторитет Алана.
— Ты же сам говорил, — загомонили остальные, — мало ли кто он такой, парень этот… Ты его не знаешь — и концы!
Шериф беспомощно озирался, не зная, как ответить.
— Болтаем, болтаем, вот… — проговорил толстяк, убирая со стола, — а у меня сердце чует… Ой, что-то будет!
В ту же секунду хлопнул снаружи выстрел. В тишине ночи прокатилось эхо. Фолкстонцы ринулись вон из салуна.
На востоке теплился бледный рассвет. Вдалеке слышался удаляющийся стук копыт. Неясный силуэт всадника стремительно несся по направлению к горам.
Ровер вышел из салуна в сопровождении молодого Тигра.
— Слушай сюда, парень. Чем у нас с тобой дело кончится, я не знаю. Но хочу, чтоб ты понял: я всегда жалел о своем поступке. Не нужно было так делать. Я и тебе повторю: не нужно.
Робин молчал.
— Но раз было, значит было, не отвертишься. Отвечать все равно пришлось бы… Так что все в порядке. Вот только плотина… Ты мне скажи, ты не против плотины?
Несколько шагов прошли молча, Робин закурил.
— Мне все равно, — пожал он плечами.
— Тогда слушай внимательно. Плотину выстроят через три недели. Для всей округи она нужна: тут тебе и электричество, и железная дорога. Местные грубияны меня прославлять будут, и сами, глядишь, в людей превратятся. Фолкстон станет приличным городом…
Они уже дошли почти до самого конца улицы. Робин все оттягивал решительный момент.
— Дальше не пойду.
— Ладно, — согласился Ровер и закурил. Он держался спокойно, сжимавшая спичку рука не дрогнула. — Так вот, если меня не будет во главе всего дела, ничего не выйдет. Поэтому я тебя прошу. Никого и никогда не просил…
— Зря просишь, — холодно уронил Робин.
— Ты же не знаешь, чего я прошу!
— А что угодно. Что Ровер просит — делать не буду.
— Для Ровера сделаешь! Тигры всегда благоволили к людям Запада, забыл? Здесь им всегда помогали, да и сообщники находились. Нынешние-то совсем выродились, того и гляди перебьют друг дружку из-за пустяков. А все потому, что От всего отгородились, свежего ветра им не хватает. Моя плотина для того и строится.
— А они не хотят?
— Рабов тоже отпускать не хотели. И первый поезд под откос кто пустил? Может, индейцы?
— Чего ты хочешь, Ровер?
— Встретиться через четыре недели. Где угодно и как угодно. Плотину кончу, придут охранять солдаты, и можно будет спокойно посчитаться…
Робин долго не отвечал. Непонятная тоска терзала сердце, и он глядел в ночную мглу, словно высматривая там нечто. Он и вправду видел — видел лицо страдающей женщины. Своей матери, которой никогда не знал, но всегда любил.
Да, кровь — не вода. Горячая, она струится по жилам, и ничто не остановит Робина: ни револьвер, ни опасность… А вот старик вывихнул ногу — и ему не по себе от жалости. Женщина плачет — и он глядит в полной растерянности. Что за отрава у него в крови?! Та девчонка была в его власти… Теперь старый Ровер. Его можно уничтожить мгновенно, а — не получается. Неужели он так и не сможет отомстить? Мелькает в памяти милое лицо Молли, и от того на душе еще тоскливей. А седовласый старик рядом все бубнит свое про электричество и про плотину… Взять бы да отрезать разом: «Плевать на плотину, давай сюда револьвер!» А вместо этого — стоит он и глядит куда-то в сторону, а ночная мгла потихоньку рассеивается, стирая дорогой образ…