Однако когда Яков склонился до самого пола в приветственном поклоне, он не был уверен, что Скол выглядит более грозным, чем одетый в броню франк с его внешним видом кипящей и внушающей ужас силы, свойственной его свирепой и кровожадной натуре.
- Лорд Кормак ФицДжеффри, о мой государь, - объявил Яков, когда Кормак замер, словно железная статуя, не удостоив хозяина даже наклоном своей львиной головы.
- Да, дурак, я и сам вижу, - голос Скола был низким и звучным. - Пошел отсюда, пока я не оторвал твои уши. И проследи, чтобы эти дурни внизу имели достаточно вина.
Судя по тому, с какой поспешностью Яков подчинился приказу, Кормак понял, что угроза оторвать уши - не пустой звук. Затем его глаза наткнулись на отвратительную и жалкую фигуру - раба, стоявшего позади дивана Скола, подливающего вина своему мрачному господину. Несчастный дрожал всем телом, словно бьющаяся в агонии лошадь, и причина этого была очевидна - страшная зияющая глазница, из которой был вырван безжалостно глаз. Кровь все еще сочилась из раны, добавляя темные пятна на искривленное от боли лицо и пачкая шелковые одежды. Пышный наряд! Скол одевал своих жалких рабов в одежды, которым могли позавидовать даже богатые купцы. И несчастный стоял, дрожа от боли, не смея даже шагнуть прочь, хотя затуманенным взглядом оставшегося глаза он едва мог видеть, чтобы наполнить драгоценный кубок, который поднял Скол.
- Проходи и сядь на диван рядом со мной, Кормак, - приветствовал Скол. - Я хочу поговорить с тобой. Собака! Наполни бокал лорда франка и поспеши, пока я не вырвал тебе другой глаз.
- Мне хватит выпивки этой ночью, - проворчал Кормак, толкая в сторону кубок, который Скол протянул к нему. - И отправь этого раба прочь. Он прольет вино на тебя из-за своей слепоты.
Скол пристально смотрел на Кормака мгновение, а затем внезапно усмехнулся и махнул рабу рукой в сторону двери. Человек поспешно вышел, поскуливая от боли.
- Видишь, - сказал Скол, - я уважил твою прихоть. Но это было не обязательно. Я бы свернул ему шею после нашего разговора, чтобы он никому не смог рассказать о нем.
Кормак пожал плечами. Небольшое отступление показало Сколу, что он пожалел этого раба, и совсем не желание сохранить все в тайне побудило его прогнать этого человека.
- Что ты думаешь о моем замке, Баб-эль-Шайтан? - спросил Скол вдруг.
- Это будет трудно описать, - ответил норманн.
Скол дико засмеялся и осушил бокал.
- Когда-то сельджуки отыскали его, - икнул он. - Я же несколько лет назад обманом отобрал его у турка, который владел им тогда. До турков здесь правили арабы, а до них - дьявол знает. Он старый - фундамент его был заложен много лет тому назад Искандер Акбаром - Александром Великим*. Потом столетия спустя пришли Руми - римляне, - которые расширили его. Парфяне, персы, курды, арабы, турки - все проливали кровь на этих стенах. Теперь он мой и, пока я жив, он остается моим! Я знаю его секреты - и этих секретов, - он бросил на франка хитрый и злой взгляд, полный зловещего смысла, - гораздо больше, чем считает большинство мужчин, - даже то дурачье Надир Тус и ди Строзза, которые перерезали бы мне горло, если бы осмелились.
- Как ты удерживаешь свое превосходство над этими волками? - спросил Кормак прямо.
Скол захохотал и выпил еще.
- Я знаю их желания. Они ненавидят друг друга. Я играю, настраивая их друг против друга. У меня есть план. Они не доверяют друг другу настолько, чтобы выступить против меня. Я - Скол Абдур! Мужчины лишь танцующие куклы на веревках, которыми я управляю. И женщины, - странный блеск закрался в его взгляд, - женщины являются пищей для богов, - туманно сказал он.
- Многие мужчины служат мне, - продолжил Скол Абдур, - эмиры, генералы, вожди, ты сам видел. Что привело их сюда, в Баб-эль-Шайтан, на край мира? Амбиции - интриги - женщины - зависть - ненависть - теперь они служат Мяснику. А что же привело сюда тебя, брат мой? То, что ты изгнанник, я знаю - твоя жизнь не нужна твоему народу, потому что ты убил одного эмира франков, некоего Конрада фон Гонлера. Но только тогда, когда умирает последняя надежда, люди приезжают в Баб-эль-Шайтан. Есть круг внутри круга, отверженный объявленный вне закона, и Баб-эль-Шайтан - край мира.
- Ну, - проворчал Кормак, - один человек не может грабить караваны. Мой друг Руперт де Вейл, Сенешаль Антиохии, пленник турецкого вождя Али Бахадура, но турок отказывается взять за него выкуп золотом, которое было ему предложено. Вы ездите далеко и нападаете на караваны, которые перевозят сокровища Хинда* и Катая*. С вами я смогу отыскать сокровище настолько редкое, что турок будут вынужден принять его в качестве выкупа. Если нет, с моей доли награбленного я смогу нанять достаточно смелых бродяг, чтобы спасти сэра Руперта.