— Этого достаточно, доктор? Или вам еще продемонстрировать оружие?
— Достаточно. Пойдемте, — ошарашено проговорил Антон и повел нас внутрь.
Я поравнялась с Веркой и схватила её за локоть. Она удивленно посмотрела на меня.
— Что?
— Ну, колись. Что такое ты ему показала? — прошептала я.
— Ничего такого. Навела морок. Так что теперь мы — сотрудники уголовного розыска. Соответствуй званию, капитан! — шутливо произнесла она, не повышая голоса.
О, Боже, и я-то надеялась, что Вера может отойти от своего ведьминского ремесла. Даже цинизм у неё иногда граничит с этой чертой. Надеяться на уничтожение всех 'мрачных' корней — бесполезно. Человек может влиться в среду обезьян, но среди амеб он явно будет лишним.
— Ты рехнулась, — я не удивлялась. Просто констатировала факт.
— Я и не спорю. Игорь — наш шофер, — хихикнула ведьма.
Игорь недовольно проворчал что-то насчет несправедливости в этом жестоком мире. И про ведьм, распоряжающихся чужими судьбами. Его сильно задевало, что Вера может почти все. Деньги? Раз плюнуть. Устроиться на дорогую роботу и потом даже ничего не делая, зарабатывать деньги? Еще легче. Впрочем, его самолюбие я не понимала. По-моему, он сам кому угодно форы даст. Оборотень — сильное оружие. Плюс приложение в виде друга. Но гордость Игоря все равно играла. Такое было всего один раз, в детстве, когда он с Дином (кстати, интересно, где он сейчас?) поспорил. Дурацкий спор, который, однако, они оба восприняли серьезно. Кончилось все это сломанным носом и ребрами.
Антон проводил нас через пластиковые двери. Мы вошли в помещение, где пахло хлоркой. Около стола стоял еще один парень, помладше. Если меня что еще и могло прикольнуть, так это то, что он делал бутерброды и раскладывал их прямо на каталке. Над трупом, правда, накрытым тканью. Мне стало не по себе. Конечно, слышала от моих знакомых врачей поговорку: 'После Академии привыкаешь к такому… даже с легкостью можешь есть в морге, рядом с покойниками' — но никогда не думала, что так есть на самом деле.
— Дим, тут из Угрозыска пришли. Где те трупы с Зеленого? — спросил Антон того парня.
Вера к нему почти сразу потеряла интерес. Рыжий, с множеством веснушек, почему-то появившихся зимой. Светлые глаза. Дима испуганно посмотрел на нас. Его очередной бутерброд пронесся мимо рта, что, видимо, бывало нечасто.
— Там, — неопределенно махнул он рукой в сторону.
Антон его понял. Они покарачились, доставая трупы. Потом Антон достал карту и стал зачитывать её вслух.
— Некоторые тела уже похоронены.
— Что? — я увидела, как нахмурилась Вера, и напрягся Игорь. Если тела закопали, дело дрянь.
— Родственники погибших прибыли за телами и забрали их. Похороны пройдут через некоторое время. Эти покойники, осталось их не так уж много, не имеют в городе родных. Мы ждем, пока за ними приедут. Кстати, зачем снова осматривать трупы?
— Это наша работа, доктор. Всплыли новые подробности.
— А!.. Ну, смотрите сами.
Он показал труп. Я нахмурилась и сжала зубы. Да, те парни (или девки) в клубе знатно поработали. Не знаю, чем, но такие отметины мог оставить кто угодно. Сами раны не привели меня в замешательство. Но вот их количество… множество ран на груди, будто бы кто-то сильный полосовал людей. Мне сразу представился тигр или лев. Обычно хищники из семейства кошачьих оставляют такие царапины. Но у них они не всегда настолько глубокие. Раны от собак и волков — рваные. От кошек и пум — глубокие и множественные. С теми людьми в клубе поработал оборотень? Странно. Можно сказать, необычно.
Игорь нахмурился. Он тоже понял, о чем говорят эти раны. Очень сильное существо. Такое, как оборотень. Вампиры не стали бы так палиться, конспирация для них все. Если только вампиры из Саббата. Боже. Невинные люди, которых я даже не могла знать, погибают. И мне их не спасти.
Я отвернулась и закрыла глаза. Мое сознание смирялось со многим. Когда в детстве приходилось ждать, отвечать на удары — я отвечала. Нужно было драться — я дралась. Сейчас все стало сложнее. Я словно в аду. И из этого ада введет лишь одна дорога. Дорога прямиком в бездну. Я понимаю это, но все равно иду. Остановиться нельзя, иначе не выжить. Надежды на рай после бездны уже нет. Бездна — это мрак. Мрак — это пустота и бесконечное смятение. А я, если уж умру, хочу простого покоя. Сложно сказать, сколько я смогу в этой войне. Казалось, очень мало. Да, мне это не нравилось, но предчувствие оставалось. Предчувствие, что война проиграна или выяснится, все наши жертвы напрасны.