Сегодня же была не суббота и тем более не праздник. Молодой, но опытный бармен Эдик скучал за своей стойкой, изредка бросая взгляд на экран телевизора. Он надеялся, что еще не вечер, и клиенты еще будут.
Но когда стрелки часов приблизились к десяти, его оптимизм стал угасать. Он поглядывал в зал. В углу сидели две местные потаскухи — Наташка и Катька. Но, кажется, ловить им сегодня было нечего. За вечер в баре побывали лишь пара алкашей, зашедших остограммиться после рабочего дня. Только около одиннадцати в дверях показалась новая фигура. Эдик внимательно взглянул на новоприбывшего и отметил, что эта личность ему не знакома. Он сразу же про себя окрестил его Заезжим. Это был высокий мужчина, кажется молодой. Его фигуру скрывал длинный дорогой плащ, а лицо — спутанные черные волосы. Поигрывая ключами от машины, он направился к барной стойке.
— Добрый день. — непривычно поздоровался он, и Эдик непроизвольно взглянул на часы (что же, у всех разные понятия про день). -Чем у вас можно согреться?
Наполняя рюмку, бармен бросал на посетителя беглые, но цепкие взгляды. Впрочем, ему мало что удалось разглядеть. Длинные волосы спадали на лоб клиента, закрывая глаза. В тусклом свете хорошо было видно лишь нижнюю часть лица — костлявый подбородок, тонкие губы, очень бледная кожа.
Осушив второй бокал, незнакомец развернулся, прислонился к стойке и оглядел зал:
— Что-то сегодня у вас не густо народу. И девочки скучают.
Он быстро наклонился к бармену:
— Как они?
Не желая отпугивать клиента, Эдик процедил:
— Первый класс, вторая свежесть.
— Понял… — выпрямился гость. — Пойду познакомлюсь.
Через пятнадцать минут Заезжий уже заказывал шампанское и шоколад, что-то оживленно рассказывал девочкам, а те, как всегда хохотали.
Тут на сцене появились новые действующие лица. Этих троих Эдик знал — местные ребята, быки, каких много. У одного была кличка Боксер, имена других бармен не помнил, так как без своего вожака они не появлялись. Как только у них появлялись какие-то деньги, они их тут же прогуливали в этом кабаке с таким форсом, будто это самый шикарный парижский ресторан. Сейчас Боксер своими тупыми поросячьими глазками уставился на столик, за которым кутил этот волосатый с девками. Эдик знал, что это означает — в баре, конечно, они драться не будут, иначе это будет их последнее появление здесь, но вот на выходе они его точно встретят.
Этим они довольно часто промышляли — настоящие шакалы, которым только и хватает ума, чтобы обчистить втроем одного пьяного. Сейчас они направились вглубь бара, и заняли места совсем рядом с этим парнем.
Разговаривали они нарочно громко, чтобы соседям все было слышно — дешевый прием.
— Я пацаны, так пидоров не люблю. — без предисловий начал Боксер. — Убивал бы…
Намек был более чем прозрачный, но их сосед только тряхнул своими локонами, словно ничего не услышав.
— Что-то у нас неместные появляться стали. — рокотал Боксер. — Раньше они совесть имели, а теперь…
Его дружки дружно хихикали, но никакого другого эффекта не было. Боксер решил перейти на личности.
— Эй, друг, у тебя закурить не найдется? — обратился он к Заезжему, и бармен даже скривился, услышав такую банальную "завязку".
— Не курю… — бросил тот, давая отличный повод.
— Ты че, спортсмен?
— Ага, КМС по шахматам.
Девки чуть не попадали со стульев, а Боксер начал выходить из себя.
— Может выйдем, спортом займемся?
— Это шахматами, что ли?
— А там разберемся…
Заезжий кинул ключи Наташке:
— Там джип на дворе, подождите меня в нем. — и направился к бармену.
— Деньгами берешь? — спросил он, вынимая две долларовые двадцатки, и бармен отметил, что он совершенно трезв.
— Они от тебя так просто не отвяжутся. — предупредил его Эдик.
— Ничего, разберусь, — ответил Заезжий, и бармен решил, что у него в кармане «пушка». Он даже обрадовался этому, — пусть эти быки сегодня получат хороший урок. Оставив сдачу, Заезжий направился к выходу.
Возле машины его уже те трое из бара.
— Эй, брателло, — окликнул один из них. — мы с тобой еще не закончили.
— А я с вами еще не начинал. — оскалился в злой ухмылке незнакомец.
— Мальчик у нас не местный, — удивился подобной наглости Боксер. — его надо поучить.
Он ударил молниеносно (как ему самому показалось), но кулак бессильно проткнул воздух. Боксер ожидал чего угодно, только не этого. Он остановился в растерянности, а этот педик уже стоял сбоку.
— Попробуй еще раз. — предложил он, и Боксер, теряя самообладание, снова кинулся на него. Он снова ударил, но на этот пальцы противника сомкнулись на его запястье, и Боксер потерял равновесие. Он еще успел почувствовать нечеловеческую силу, с какой этот хиляк швырнул его дальше, все еще продолжая держать за запястье. Рука Боксера с хрустом выскочила из плечевого сустава, и он полетел в сторону, завывая от жуткой боли. Второй его друг выхватил нож, и бросился ему на помощь, но страшный удар ногой в пах сразу же остановил его. Он выронил нож, и повалился на колени, даже без крика — всепоглощающая боль полностью парализовала его. С ужасом он ощущал, как его искалеченная мошонка тяжелеет, превращаясь в налитый кровью, пульсирующий кусок отбитого мяса.
Третьему быку уже пора было делать ноги, но он совершил ошибку, бросаясь на Заезжего. Он понял это только тогда, когда его коленный сустав отвратительно чавкнул, превращаясь в какое-то месиво от одного удара этого гада. Крик его боли разбудил, кажется, полгорода, но тут же оборвался: после сокрушительного апперкота челюсти звонко щелкнули, и откушенный язык покатился по асфальту. Заезжий обернулся к Боксеру, который еще пытался встать:
— Ну что, ребята? Лучше было в шахматы сыграть?
Боксер, стоя на четвереньках, пытался уклониться от удара, но носок ботинка врезался ему в лицо.
Последнее, что он успел почувствовать — это вкус горячей крови и осколки зубов на языке.
Яркая луна заливала лесную поляну мертвенно-бледным светом. Машина застыла под деревьями, как уснувший ящер, а три фигуры, выбравшиеся из ее чрева, в полном молчании двинулись на середину поляны.
Две девушки, загипнотизированные взглядом своего спутника, бессильно повиновались его воле.
— Я дарю вам вечную жизнь. — сказал он, — Служите же мне также вечно!
Он взял одну из девушек за руку и впился зубами в ее предплечье. Она лишь вздрогнула, когда почувствовала, как жадная сила опустошает ее сосуды.
Минут через пятнадцать после того, как Боксер и его дружки получили свое, у бара остановился обшарпанный микроавтобус. В свете его фар скрючились три отбивные, купающиеся в лужах собственной крови. Над ними в растерянности склонились выбежавшие из бара посетители.
Вышедшие из машины люди направились к месту драки. Пары быстрых взглядов им хватило, чтобы оценить обстановку.
— Это он. — коротко сказал старший офицер.
Один из его ученых потолкался в толпе, задавая вопросы, затем вернулся.
— Он был на машине. Увез с собой двух девчонок.
— Ну вот, теперь их станет больше! — отозвался профессор.
— Поехали! — бросил офицер.
РАФ растворился в ночи…
Уткин и Билли договорились встретиться еще до восхода солнца, как только начнет светать, но панк заранее знал, что поступит по-другому. Он-то понял, что ребята-сатанисты делают свои дела ночью, поэтому и решил встретиться с ними сам, без этого умника. Его-то они примут в свою компанию…