Мавки тоже обманчиво походили на людей — особенно спереди. Но стоило только Власе увидеть одну из них со спины, как через рваную рубаху показались белые кости скелета с давно высохшими внутренностями.
Власа обомлела от ужаса. Она пыталась читать заговор от нечисти, но слова путались и не складывались. Власа сбивалась каждый раз, когда больно ударялась об очередной камень или корягу. Казалась, что лишившись птицы-оберега, Власа потеряла и свою силу. Ничего у неё больше не осталось.
Мавки упрямо тащили её всё шли дальше в темнеющий лес по звериной тропе, что не видна была вовсе под опавшей листвой. Не ходили по ней люди, а значит, не будет никто Власу здесь искать… А если и будут с утра, то поздно уже…
Ударившись спиной об очередной камень, Власа тихо всхлипнула. Сколько же можно?
Внезапно её перестали тащить по земле, впереди показалась широкая поляна, залитая лунным светом. Едва Власа увидела её, как у неё перехватило дыхание — она видела эту поляну в страшных снах, что теперь становились пророческими…
От поляны веяло непривычным холодом смертью, будто они пересекли невидимую черту, где уже обитала тьма.
Дотащив её до середины поляны, мавки бросили Власу на землю и неслышно отступили назад.
Черноволосая девица поклонилась темноте впереди и тоже с почтением отступила.
— Мы привели её, хозяин…
Водоросли, связывающие Власе руки и ноги, ослабли. Словно уже не было нужды удерживать её силой — всё равно никуда не денется. Власа тут же села и подняла глаза — ветви леса раздвинулись, во тьме вспыхнули два голодных жёлтых глаза, и Черномар вышел на поляну.
Он походил на высокого человека, с длинными чёрными волосами и мертвенно-бледным лицом. На нём был одет давно истлевший тёмный балахон. В костлявой руке Черномар держал посох с угольным камнем на конце.
Взгляд его жёлтых глаз зачаровывал, подчинял, лишая остатков воли. Власа будто оцепенела в немом ужасе, не в силах пошевелиться.
Черномар двинулся к ней, его рот искривился в жуткой усмешке, показав острые треугольные зубы. Добравшись до Власы, он протянул руку, коснувшись её волос своими пальцами с острыми когтями.
— Вот ты и приш-шла. Встань ж-же предо мной, — торжествующе прошипел он, потянув Власу вверх за волосы.
Власа поднялась, не отрывая взгляда от его жёлтых глаз, которые словно околдовали её. Где-то внутри она кричала от страха, билась, пытаясь бороться с силой Черномара, но внешне Власа была словно безвольная послушная кукла в его руках.
— Моей станеш-шь… — удерживая её за волосы, Черномар наклонился, коснувшись Власы холодными губами. Ей показалась, что холод и тьма ворвались в её душу, вымораживая всё изнутри, отчего даже сердце перестало биться в груди. Тем временем, когти на другой руке Черномара уже вспороли одежду на её спине, намереваясь вонзиться в тёплую плоть.
— Власа! — сквозь пелену холода и смерти, она услышала голос Мирона…
Внезапно хватка Черномара ослабла, и он отпустил её. Вконец обессилев, Власа, как подкошенная, рухнула наземь. Словно через плену она видела, как Мирон вонзил меч в Черномара, да только без толку — сталь застряла в мёртвой плоти, а чудище стояло, даже не покачнувшись.
Замахнувшись острыми когтями, Черномар полоснул Мирона по плечу, повалив с ног. На смену Мирону выскочил второй воин с факелом и подпалил одеяние Черномара. Завопило чудище, заметалась и бросилось на того воина, полоснув когтями по его горлу, отчего алая кровь брызнула во все стороны. А на земле уже оживали коварные корни, готовые защищать своего хозяина. С другой стороны поляны послышались ещё несколько криков.
— Камень на посохе разруби! Разруби камень! — услышала Власа голос Яромира.
Мирон поднялся, схватил меч, на ходу разрубив один из корней, что пытался опутать его. После чего опустил клинок на посох Черномара, пока тот всё ещё отчаянно боролся с охватившим его огнём. Камень на посохе раскололся, и раздался страшный нечеловеческий вопль. Мгновение, и вихрь взметнулся вокруг Черномара, и рассыпалось пеплом его тело, один только балахон упал на землю, догорая в огне.
Мирон кинулся к Власе, опустился подле неё на колени. На его плече виднелась рваная рана от когтей, из которой текла кровь, окрашивая алыми пятнами белую рубаху.
— Власа, Власа, посмотри меня. Что с тобой? — шептал Мирон, коснувшись её щёк горячими ладонями.
Она попыталась улыбнуться сквозь пелену. Внутри был такой холод, что будто и не живая она была больше — отравил её поцелуй Черномара.