Максим Шаттам
«Кровь времени»
Только тот, кто тащит ношу, знает, сколько она весит.
Арабская пословицаЧеловеку случается споткнуться об истину, но в большинстве случаев он просто поднимается и продолжает свой путь как ни в чем не бывало.
Сэр Уинстон Черчилль
От автора
Чтение — дело глубоко личное. В результате встречи с черными пятнышками на листах бумаги возникает чувство неистовой увлеченности. Другой разум воплотил свои ощущения в слова и с помощью букв передал их вам. Именно ваши ум и воображение — это мотор и горючее повествования. Автор лишь в общих чертах намечает контуры пейзажа, а детали каждый читатель дорисовывает сам. Успех книги во многом зависит от ее восприятия.
Прежде чем оставить вас наедине с этой историей, мне хотелось бы поделиться своим опытом. Раньше я любил читать в абсолютной тишине: истинное наслаждение от звонкой поступи слов я получал, только когда вокруг царило безмолвие. Затем в мой диалог с книгой проникла симфоническая музыка. Признаюсь, сначала эта идея не показалась мне удачной, но вскоре я был ею очарован. Ведь восприятие прочитанного зависит от органов чувств, а музыка привносит в процесс чтения новые, свежие акценты. Магия воображаемого мира полностью охватывает вас, если во время чтения вы слушаете музыку. При этом можно находиться дома, в вагоне метро с плеером или даже на работе — перед компьютером, проигрывающим компакт-диск в минуты обеденного перерыва. Те, кто еще так не делал, поверьте: стоит попробовать! Почти неодолимая сила печатного текста, соединяясь с пьянящим соблазном музыки, увеличивается многократно.
Впрочем, все зависит от того, какую музыку вы станете слушать. Правильно выбрать музыкальное произведение почти так же трудно, как и решить, какая книга окажется вашим следующим собеседником. Обычно на время работы над новым произведением я отказываюсь от развлечений, от всего, что может нарушить мою беспристрастность (какой бы призрачной она ни была). Однако этот роман я писал по-другому — было любопытно, к какому результату приведет новая методика. И мне посчастливилось с первой же попытки найти музыку для своего романа, или, быть может, сами мелодии вдохновили меня на написание книги.
Я использовал саундтреки к кинофильмам. Эти музыкальные произведения созданы для того, чтобы дополнить изображение, они никогда не звучат сами по себе и потому могут быть идеальным фоном для чтения.
Если вдруг вам захочется опробовать описанный выше способ на моей книге, осмелюсь назвать два музыкальных диска. Конечно, потребуется приложить некоторые усилия, чтобы найти эти композиции. Тем не менее я убежден: эмоциональная отдача вознаградит вас сторицей. Итак, если мое предложение все еще вам интересно, тогда, прежде чем открыть первую главу романа, постарайтесь раздобыть саундтрек к фильму «Таинственный лес»[1] (композитор Джеймс Ньютон Говард). Обратите внимание на то, что вопреки моим словам о влиянии звука и изображения друг на друга речь не идет о качестве самого фильма. Не важно, нравится он вам или нет, — музыка, звучащая в нем, потрясает. Она должна послужить лучшим эмоциональным фоном для романа. Я слушал ее без устали, снова и снова, день за днем, пока работал над частью книги, посвященной монастырю Мон-Сен-Мишель.
Если же вы любопытны и стремитесь получить максимальное удовольствие, я посоветовал бы достать второй диск — для глав, где действие происходит в Египте. Здесь есть два варианта: лучше, конечно, альбом «Страсть»[2] (композитор Питер Гэбриэл), но вполне подойдет и музыка к фильму «Страсти Христовы»[3] (композитор Джон Дебни). Мистическое звучание этой музыки в арабском стиле поможет воображению унести вас очень далеко, прочь от реального мира…
Теперь я рассказал вам все — вы знаете мой секрет. Музыка изменила мое отношение к чтению, подарила новые, небывало яркие впечатления — ранее я счел бы это немыслимым. Мои ощущения можно сравнить с восторгом неопытного кондитера, который вдруг открывает для себя существование дрожжей. Конечно, использовать музыку — это только совет. Однако именно так рекомендуют любимый ресторанчик лучшему другу или подруге: вполголоса (иначе в дорогую сердцу тайну может проникнуть кто-то посторонний), с улыбкой и тайным желанием увидеть, как собеседник впервые придет в указанное заведение и будет восхищенно оглядываться вокруг. Я же в любом случае буду с вами, мой читатель, и всего лишь надеюсь, что такая же улыбка появится у вас на устах.
В заключение позвольте заверить вас, что машина времени действительно существует. Это магия слова, и она есть на самом деле, даже в наш век сомнений. Вот ключ к истории, которую я собираюсь поведать. Приятного чтения…
Максим Шаттам
Эджкомб, 12 октября 2004 г.
Пролог
Гробницы калифов в восточной части Каира, март 1928 года
Лучи закатного солнца просачивались в древнюю гробницу и пронизывали огромное сооружение насквозь — от одного окна к другому. Казалось, красный глаз светила заглядывает внутрь, отчего камни приобретают оттенок дымящейся крови. Город Мертвых соответствовал своему названию: улицы были пустынны, в домах шептались песчинки и стонали сквозняки, тени становились все плотнее. Роскошные полуразрушенные колонны осыпались грудами щебня среди скромных мавзолеев. Попадались и высокие здания в несколько этажей; над ними нависали купола с безмолвными минаретами по бокам. У многих домов были внутренние дворики с навсегда пересохшими фонтанами, просторные террасы и всюду — темные провалы в стенах, слепые окна в декоративных арках и дверные проемы, обреченные вечно играть в прятки со светом. Устилавший улицы песок иногда внезапно поднимался в воздух, влекомый порывами вечернего бриза. Из земли тут и там торчали развалины гигантских каменных стел, повергнутых в прах безжалостным временем. Величественные надгробия, достойные дворцов, занимали несколько гектаров. Подобно часовым, застыли они у ворот Каира — последняя стража на пути в пустыню, стража умершая и забытая.
Расположенные несколько дальше к востоку холмы с городскими стенами напоминали причудливо окаменевшую зыбь на воде. Эти холмы были не из земли или песка, а из разнообразного хлама, который горожане свозили сюда в течение восьми веков. Чаще всего здесь попадались груды строительного мусора, глиняных черепков, резного камня, кусков стен с фрагментами фресок. Сутулые фигуры рабочих двигались по направлению к Баб Дарб аль-Махруг — воротам в квартал Аль-Азхар. Трое уличных сорванцов ругались из-за найденного куска эмали, пригодного для продажи. Такое зрелище в этом районе можно наблюдать достаточно часто. Спор шел о том, кто из троицы первым заметил добычу в куче каменного крошева; самому старшему мальчишке было двенадцать лет. Каждый день дети рылись в грудах обломков в поисках какого-нибудь, пусть крохотного, осколка древности, который заинтересовал бы слоняющихся по Каиру богатых туристов и принес счастливцу немного денег. На этот раз перебранка не переросла в драку: старший уступил трофей противникам и прокричал им вслед несколько угроз. Мальчишка в красках описал, что случится с конкурентами, если они вновь станут проводить раскопки на его территории. Селим наблюдал за ссорой с лестницы мавзолея: уже больше часа он ждал, пока окрестности опустеют, — он не хотел, чтобы его заметили. Ведь цель его присутствия в Городе Мертвых слишком важная и секретная.
Солнце садилось, и в городе мало-помалу загорались огни. Когда свет из новых, построенных по европейским стандартам зданий постепенно залил окрестности, Каир окрасился во всевозможные оттенки охры. За старой крепостной стеной виднелся лес минаретов. Селим любовался родным городом так, как может только десятилетний ребенок, еще никогда не пересекавший Нила. У мальчика возникло чувство, что центр мира находится именно здесь, в сердце этих узких улочек; что на свете нет ничего прекраснее и важнее Каира… Кроме, пожалуй, наступающего вечера и предстоящей встречи. Селим обожал легенды и приготовился погрузиться в одну из них. Так ему обещали.
Время пришло; он спустился по лестнице и пошел вдоль бесконечной стены. Миновал мечеть-усыпальницу Бар-бея и двигался вперед до тех пор, пока не очутился в условленном месте — тесном проходе, стиснутом с двух сторон высокими мавзолеями. Песок здесь был усыпан деревянными обломками; Селим посмотрел, куда поставить ногу, и сделал неуверенный шаг… Стемнело; сияния ранних звезд не хватало, чтобы осветить узкий проход, или, вернее, тупик. Мальчик прошел его до конца и остановился в ожидании.