- Катина, честное слово, мне очень лестно ваше внимание... я его недостоин. Но я уже пообещал свой первый танец. Дал слово. Не сердитесь. Вы очень красивы.
Катина так и осталась стоять, поджав руки и недоверчиво глядя в спину удаляющегося Ульрика.
- Хам! - бросила она возмущённо и огляделась: никто ли не видел случившегося? - Хам!
На балкон с двух сторон зала восходили лестницы. Поднимаясь по алой ковровой дорожке выложенной по ступенькам, Ульрик краешком губ улыбался - Элисе. Девочка в радостном волнении ожидала его на площадке за спинами двух лакеев в красных с чёрным ливреях, стерегущих лестницу от детей. Перед Ульриком те раздвинулись, видимо полагая, что он хочет пройти, но дворянин остановился и приглашающее протянул девочке руку ладонью вверх:
- Леди Элис, разрешите пригласить вас на танец.
- Разрешаю, сейв Ульрик, - важно ответила девочка.
Один из лакеев, тот что помоложе, с умоляющим выражением попытался вмешаться:
- Господин... Ваша Милость... детям нельзя вниз, - просяще застонал он, но осёкся под ледяным взглядом аристократа.
- Ты хочешь оскорбить меня... или мою даму? - безлико поинтересовался Ульрик.
- Я... нет... простите!..
Пальчики Эли легли на ладонь Ульрика, перебрались ему на запястье, и юноша повёл её в нижний зал не слушая жалобный лепет несчастного лакея, чей пожилой напарник, опытный и повидавший всякое, успокаивающе похлопал приятеля по плечу:
- Не лезь Редрик, пусть их... Их Достоинства, между собой сами за всегда разберутся.
Мягкая музыка, не слишком медленная, но плавная. Пары вальсируют, передвигаясь по шахматному пространству с разной скоростью и ритмом, вращаются. Кто-то неспешно, а кто-то с жаром. Для одних это способ знакомства, для других - тет-а-тет беседа; третьим же просто приятно быть вместе, обняться, забыться в слиянии... На эти три дня всему юношеству от имени Госпожи дана полная свобода. И если два любящих сердца решат тут объединить свои жизни, то даже родительский гнев им не будет страшен, ибо никто не посмеет оспорить волю Правительницы. Естественно, это касается только детей наследной аристократии, ведь кровь,- гены, - должны передать всё лучшее ещё не рождённому, будущему рыцарю - волю, силу и ум, уважение к этикету и Кодексу Чести. Правительница хорошо знает, что дети зачатые в любви обладают огромным внутренним потенциалом. Тем, который Она после поставит себе на службу.
Этикет, воспитание... Никто не заглядывался на Ульрика с Элис на показ. Удерживая её на локте, Ульрик в другой отнесённой руке, лодочкой вёл ручку Элисы, опустившей свою вторую ладошку ему на плечо.
Воевать Ул умел, танцевать - не очень. Но девочке и не требовалось большего чем их медленное кружение среди волн музыки. Её глаза полнятся неподдельным счастьем. И ещё галерка столпившихся балконе у перил детей... На их лицах зависть.
- Посмотри, как мои на меня смотрят! - шепчет она ему и восторженно жмурится.
- А мои, тоже, на нас смотрят, - усмехается Ульрик.
- Ох, и перемоют же тебе косточки, - поддерживает Элиса, рассуждая совсем по-взрослому.
- Да пусть хоть слюной позахлёбываются от возмущения.
Приобняв его за шею, она зашептала на ушко:
- А я слышала, как у нас женщины обсуждали гостей... Дамы тебя называли смутьяном, презрительным грубияном, и злым... А старшая повариха Анита, за ночь с тобой, обещалась накормить Стрэма варёной галошей.
Девочка прыснула смехом, Ульрик раздвинул губы в улыбке.
Смутьяном, грубияном, и злым? - вы правы, наверно, для вас я такой. Ульрик отвел назад голову и их с Элисой глаза - два взгляда исполненных торжества заговорщиков, - встретились.
- А ты? Не считаешь меня злым?
- Самым лучшим! Я тебя люблю!
После танца он проводил Элису к «своим» - пожилой лакей её встретил серьёзным чинным поклоном, как настоящую даму. Ульрик же вознамерился присоединиться к Валиду и его братии, благо и дядька где-то там затесался среди жаркого и пива.
Всё верно дамы, не зря вы меня грубияном завёте... Игнорируя взгляды которыми его награждали, Ульрик гордо распрямив плечи двигался через водоворот людей в направлении дверей ведущих к малому залу, когда навстречу ему вывалился Ричард. Глаза юноши возбуждённо поблескивали:
- Ну Ул, ну молоде-ец... Успел, а?.. Натанцевался? - Приобняв Ульрика, Ричард повлёк друга в противоположную сторону. - Пойдём-ка в сад, брат... А то там, дядька Морис, уже начал накачиваться с расстройства.
- Валид с ним?
- Ага, присмотрит.
Отыскав себе поляну по свободнее, они расположились за одним из четырёх пустующих столиков, и Ульрик чувствуя голод принялся за пирожные.
А вот Ричарда, судя по всему, мучил совсем другой голод.