Ульрик вздыхает, запоминает каждую чёрточку Её лица - холодного и прекрасного - и переводит взор на Гууда:
- Спускайся трепло. Замёрзну ведь...
В руке Госпожи появляется белый платок.
Короткий взмах - в этом её лёгком движении явлен весь вкус силы Рока. Тонкий невесомый платочек, почти прозрачный, причудливой белой птицей плавно летит вниз.
Плавно? Или это для Ульрика так замедлилось время, что он успевает увидеть синий вычурный вензель, вышитый в уголке...
Платочек обшит кружевом - он падает в серую грязь с высоты трибуны прямо под ноги юноши - платок отделил жизнь от смерти.
Нет, Ульрик не поднял ногу, не втоптал в грязь нежную ткань. Так он унизил бы только себя... Он не сделает этого даже чтобы позлить противников, хотя в бою, побеждает собранность и концентрация, а гнев плохой союзник. Нет, унижать себя он не станет - быть может кто-то на это надеется? А смерть, она всё одно уже не минуема, Госпожа не простит. Но есть разница - умереть победителем, или проигравшим...
Рапира - узкое смертоносное лезвие; хищное, лёгкое, гибкое, прямо под стать утончённому Вудверту; определённо самому опасному из всех соперников. Но всех и не одолеть, это ясно. А вот Гууд...
Рапира не пользуется у знати Шотлэйнда особым уважением, тут предпочитают мощные прямые мечи в полторы или две рукояти. Но Вудверту, признанному вожаку молодёжи, прощается многое. И если кого другого давно засмеяли бы - и сам Гууд в числе первых, - то на боку Вудверта, с его врождённой аристократичностью, рапира смотрится как нечто само собой разумеющееся.
Но владеть рапирой нужно уметь. Ею, впрямую, не отобьёшь широкого и тяжёлого лезвия шотлэйндского меча, он сметёт её своей тяжестью или перерубит как ветку. Но мало кто знает, что именно колющие удары в тело практически всегда смертельны, так как калечат внутренние органы, в отличие от поверхностных рубленных ран, часто ужасных на вид, но на самом деле совсем не столь опасных какими кажутся... если тебе конечно не отрубили что-нибудь.
Вудверт Гууд замер напротив Ульрика. Гууд чуть расслаблен, но в тоже время его глаза ловят любое движение юноши. Он давно привык быть во всём и везде самым лучшим, но это ещё говорит о том, что Гууд не дурак. Слухи такая вещь, которую не остановишь. А сплетни, ходящие в обществе о таинственном Шелли, прочно сходятся в одном - он крайне опасен. Вудверт помнит об этом. Случай с капитаном Верных, наглядное тому подтверждение.
И Гууд не теряет голову. Он знает свои сильные стороны и преимущества своего оружия... Он ждёт атаки Ульрика, желая отклонить эспадон слегка в сторону и продолжив движение вогнать узкое хищное лезвие Шелли в грудь, в сердце, после чего Ульрик упадёт лицом в грязь и уже не поднимется.
Но Ульрик бездвижен, а его эспадон, достаточно лёгкий, средней длинны меч, выставлен перед собой в готовности отклонить любую попытку укола. Юноша хорошо понимает, что ни на какой замах у него нет времени, ведь лезвию шпаги до его груди лететь меньше мгновения, один взмах ресниц...
Недвижность Ульрика начинает нервировать Вудверта. Ему кажется что для него, победителя турнира, позорно вот так вот стоять без движения - со стороны его могут счесть нерешительным... А может и вовсе трусом, боящимся нападать на опасного противника. Так ему кажется.
И чем дольше растягивается время, тем больше страдает Гууд. Время лишает его элегантности, лёгкости, блеска с которыми он привык отождествлять себя в глазах окружающих. И когда Вудверт, в сомнениях, преодолел инстинктивную осторожность и заглушил голос разума упреждающий об ошибке, решившись атаковать... то Шелли вдруг напал сам, опередив его на неуловимую долю мгновения, и тем введя в замешательство.
Но Гууд, не смотря на молодость - мастер, и как только его глаза фиксируют начало движения врага и приопускающийся к атаке клинок эспадона, то он бросает руку со сталью вперёд прямо в открывшееся место.
Рапира вонзается в тело и пробивает его насквозь.
Эспадон не успел полностью отклонить удар, хотя, приопущенный меч специально давал рапире цель. Соскользнув по лезвию, рапира пробила насквозь правое плечо, но там и осталась - клинок эспадона одновременно уколу шпаги вошёл в горло Гууду.
Труп.
Ульрик рванул меч вверх, освобождая лезвие и уродуя лицо красавца до страшного. Подёргиваясь и пузырясь кровью тело рухнуло в грязь, а победитель, с короткой гримасой перехватив левой рукой рапиру за лезвие, выдернул её из раны. Перехватив оружие, взял в правую шпагу, облегчая раненую руку.
Нет, ему почти не было больно. Ведь он уже умер. Ещё живой, но УЖЕ мёртвый. Рана - пустяк в таком положении. Рана не воспринимается как боль, разве что немного мешает движению. Пальцы правой руки рапиру держали на удивление крепко. Где-то вокруг, но уже далеко и глухо, там где жизнь, ревёт толпа - вся такая далёкая и отсюда совеем серая...