Выпроводив гонца, Ульрик позвал Валида.
- «Стройся рота - есть работа».
И более говорить ничего не требовалось. Эту фразу Ульрик с приятелем слышали в детстве тысячи раз. С неё Алексей Шелли начинал ежедневную тренировку с двумя своими маленькими учениками.
Алексей был здоров. Не как дядька Морис, не бочкообразный и коренастый, а отличался ростом и этакой цельной плотностью. И высокий, и вместе с тем плотный, и очень, очень подвижный. Он владел уникальной техникой боя неизвестной в Шотлэйнде. Действительно, Ульрик хорошо помнил, как отец строил дядьку со всей его маленькой армией (и рыцарей и ратников), и показательно их лупил. Один... И по одиночке, и всех скопом.
Кулачный бой конечно существовал и в арсенале изменённых, - а в общей массе чисто как средство разборок по пьяной лавочке. Но и второе, и первое, меркло рядом с техникой Алексея. То, что показывал тогда отец, отличалось от местных аналогов как конная схватка от возни в песочнице.
Кстати, что есть такое «песочница» Ульрик знал. Примерно. Его отец, по собственному утверждению, провёл в ней всё детство...
Когда мальчишкам исполнилось по девять лет и Алексей Шелли ушёл отдавать Долг Правительнице, то тренировки с ребятами за него продолжал Морис Шелли.
Конечно же дядька на тот период требовался им в первую очередь больше как кнут, который заставлял их с нагрузкой выполнять все давно выученные упражнения. Но дядька настолько крепко проникся идеями отцовских боевых систем, что умудрялся не жалея сил и времени составлять целые летописи по технике и методике. Что смог, он перенял сам, остальное записывал.
Отец с усмешкой называл эти летописи «барскими конспектиками», ну а сам ветеран свою писанину величал не иначе чем: «Будующая доблесть рода Шелли». Всё-таки было много чего такого, что девятилетним детям изначально давать было рано.
И дядька, как смог, довёл до конца дело Алексея. В один из моментов им просто перестал требоваться учитель... по крайней мере на таком уровне. Дальше они занимались сами... так же, как сами же взращивали и ещё одно незнакомое Морису искусство, которое Алексей не открыл никому кроме своих двух воспитанников.
Умения скрытного передвижения.
В мире благородного рыцарства, тайное приближение к врагу и перерезанное оному со спины горло - это последняя низость. В мире где родился Алексей, это деталь из набора воина. Тем более что в отцовской библиотеке имелись и специальные сборники, где находилось столь огромное количество способов лишения жизни, что и недели не хватит их все перечесть. На любой вкус. От отравленных стрел и шипов выплёвываемых из духовой трубки, до метательных звёздочек или сокрытых в кулаке «тигриных когтей» - багнак.
И конечно в Шотлэйнде имела место большая охота, а в вольных городах стояли на ставке даже небольшие егерские подразделения, но всё равно, в лесах изобильных дичью настолько, что зверь не боясь подпускает к себе человека на полтора десятка шагов, способы скрадывания не смогли перерасти в искусство боевой маскировки и скрытного движения.
Прежде чем уйти, Алексей дал ребятам основу, а остальное они довершили сами превратив детскую игру в «призраков» - это когда пугали мужиков с бабами, вышедших за дровами да по грибы-ягоды - в отточенное умение.
Где ждать «гостей» наметили сразу. Владения Шелли граничат только с тремя соседями: Южный Шотлэйнд, Гросты, и Хокланды. Первые два пути строго исключены - оставим третий.
Итак - Хокланды.
Станет ли Ульрик стесняться соседей?
Правильно - да ничуть! Хокланды, пропуская «мстителей» по своим землям, сами становились пособниками в этом деле.
Кстати, а разве Госпожа не наложила запрет на визиты к Шелли?.. Ах да... точно... она запретила навещать его - Ульрика. Действительно, про то, чтобы идти убивать его, речи не шло.
Как интересно... Что это? Упущение?.. Или «просчёт» очень даже сознателен?.. Может ты так и не оставила своей «игры», Высокая, и всё же желаешь посмеяться над моим унижением заодно с прочими, когда станет известно что Ульрик Шелли позорно сбежал в Южный Шотлэйнд?..
Да, трусу назад дороги не будет. Если он предпочтёт благородной смерти в бою трусливое бегство, то в глазах общества сразу опустит себя до уровня простолюдина. Нет, даже ниже! Ибо на простолюдина аристократ не обратит внимания (так же как на домашнюю птицу или скотину), а к трусу, опозорившему свои благородные корни, испытывают презрение и гадливость.
Но Госпожа знает, что сын Алексея другой. Алексей умел отступать, а значит, научил этому сына.