В дверь постучали. Точнее сказать - мягко пробарабанили подушечками пальцев, и сразу вошли не дожидаясь разрешения. Это Валид. Высокий, плотный; русые волосы стянуты на затылке шнурком в небольшой хвостик.
- Привет Высокие! - прогремел он. Донельзя мужественное лицо парня разошлось улыбкой, когда он присел на корточки перед полуторагодовалой крохой. Феста увидев Вала, радостно залопотала и поползла к нему.
Ульрик с усмешкой смотрел их возню - Валид щекотал заливающуюся малышку, та в ответ брыкалась и отпихивалась. Шелли не удержался, фыркнул:
- Балуй, балуй... Она тебе всё после припомнит. Пятки чесать на звон колокольчика прибегать будешь.
- Эт-точно. Буду, - согласился Валид. - Амазонка растёт! Сразу порода чувствуется.
Ульрик разулыбался - что есть, то есть.
- А свою-то породу, ваша милость проветрила? - поинтересовался он.
- Проветрила, - солидно подтвердил друг.
- Так как поживает семейство Макдауэлов?
- Нормально. Всё как обычно. Сейв Ригор пытался меня споить... Усток просил показать ему пару приёмов. Почтенная Генриетта привычно пробовала впихнуть в мой живот как можно больше всякой там всячины, а прекрасная юная Глория...
- Просила впихнуть что-нибудь ей. - Это Фласа влезла в беседу, и мужчины одновременно повернули к ней лица. Неодобрение, читающееся в их глазах лучше всяких слов, говорило Фласе, что ей следует побольше молчать когда они разговаривают, и уж всяко не изрекать подобных похабностей. Ну что с неё взять? Одно слово: деревня.
- Тебе Ул, они шлют массу поклонов, - продолжил Валид.
- Поклонов? - Ульрик мрачнея, хмыкнул. - Я до сих пор помню, что с твоих слов обещал им резкое пресечение линии их рода... Не знаю, - покачал головой, - сумел бы я выполнить эту угрозу?
- Конечно нет, - ответил за него друг. - Убивать женщин... детей... Я уже давно объяснил Макдауэлам, что эти слова я придумал сам.
- И тебя тут же не объявили лжецом?!. Нет?.. Поня-ятно. Втёрся-таки в доверие, волк. Окрутил, опоил, подольстился...
- Так ради них же старался!
- Ага, смотри там не ляпни про то, кто нас тогда предупредил. Иногда своего человека труднее простить чем чужого. Они ведь все там, на правилах чести повёрнутые.
- Да всё понимаю Ул. Между прочим... весточку тебе я привёз... внеочередную.
Смысл слова «очередь» Валид знал. В читальном зале у него имелось своё кресло.
***
Светлый луг, душистое разнотравье чуть выше колена, смешанный лес с двух сторон тянется закрывая поляну от лишних взглядов. Но впечатления полной закрытости нет, чаща не так густа, да и вон, вдали, луг переходит в раздольное вольное поле.
Теоретически, здесь проходит граница владений между Шелли и Гростами; фактически же - всё условно.
Но прямо посередине поляны проходит выкопанная лопатой черта-канавка. Не глубокая и не длинная - так, шагов пять-семь тянется, - показушная. С двух сторон от черты (не вплотную, а так чтобы было удобно) стоят две скамеечки, белые, тёсанные, с удобными спинками.
Детский сад? - спрашивает каждый раз себя Ульрик при виде этих скамеечек, и с удовольствием утвердительно отвечает: Детский сад.
Ричард Грост таких слов не знает, но к идее скамеечек относится крайне положительно, с юношеским задором и здоровым ехидством. Вон и он сам, спешился, и привязывает конский повод к дереву.
Сошлись к черте; с чувством пожали руки; разошлись по своим скамейкам.
Их встречи обычно случаются раз в два месяца. Ричард, хоть и угодивший в опалу, отставленный Госпожой от исполнения Долга, всё же остался первым кавалером среди молодого дворянского общества - в частности стал главным кумиром нежной половины сего круга. Его дружба (тайная, но всем известная) с таинственным и всеми ненавидимым чудовищем по имени Ульрик Шелли, лишь прибавляет ему шарма. Это менталитет юности.
Ричард привычно вываливает на друга последние новости, сплетни; высмеивает чью-то глупость и поливает ехидством, в том числе и по собственным же делишкам. Правительницу, они по обоюдному молчаливому согласию обычно обходят вниманием, и это не трусость. Тут нечто другое, чего Ульрик не может или не хочет объяснять, даже себе. А Ричард с ним просто согласен.