Из всех прочих, разве что Вудверт Гууд мог посоперничать с Ульриком - он, оказалось, также выбрал подобный стиль, подчеркнув строгостью своего чёрного с серебром бархатного камзола все достоинства присущие молодости: строгость, сила и гибкость, аристократизм в каждом движении. На взгляд Ульрика, парня портило излишнее высокомерие на красивом пародистом лице.
Впрочем, наверно и Ричард, младший из Гростов, столь непохожий на всё своё коренастое медведеподобное семейство, мог похвастаться чувством вкуса. Перед самым балом, Рич заглянул к Ульрику и оценив достоинства образа, быстренько поснимал со своего белого с золотом костюма все лишние подвески, и без этой кучи мишуры стал настоящим эталоном стройности и элегантности.
А Ульрику даже его страшный шрам неожиданно придал некоей таинственности, и не мало заинтересованных женских взглядов провожали юношу выделяя из толпы.
Его имя прозвенело под сводами зала - пришла его очередь выходить к трону под тёмные очи Высокой, склониться у Её ног. Правительница, внимательно и ревниво наблюдала за тем как он прикасается губами к её туфельке...
Последний из будущих рыцарей представлен, и Госпожа в торжественной подобающей случаю речи славит Дома и объявляет открытие бала.
Всё. Заиграла музыка, люди завертелись в круговороте общения. Чопорная прислуга стройными вереницами понесли в зал стулья и столики, выстраивая вдоль стен, нагружая их лёгкими угощениями. Центр зала свободен под танцы, детей выпустили на второй ярус-балкон, где у них начался собственный бал в подражание взрослым. Прямо из зала, для тех кто желает свежего воздуха, выходят арочки уводящие на широкую беломраморную лестницу, с чьих постаментов на гостей грозно взирают розовые с золотом каменные львы. В парке, кстати, имеется не мало всяких укромных местечек: беседки, часовенки, чайные домики и просто скамеечки укрытые в живописных закутках. Ночью тут повсеместно зажгут причудливые разноцветные фонарики, а пока слуги обносят столы пирожными и наливками.
Не забыли в замке и про людей, прибывших в свитах родовых глав. Оруженосцы и стременные, вроде Валида; охрана из благороднопожалованных - круговые чаши за гигантским застольем малого зала собрали их всех. Серьёзная пища для крепких мужчин, да и напитки не в пример забористее наливок. Туда, к слову, сразу же потянулись старые зубры, вроде дядьки Мориса, для которых не было никакого позора в том чтобы попировать вместе с теми, с кем они когда-то воевали плечом к плечу, или ещё быть может повоюют.
Круговерть увлекала людей. Образовывались пары, тройки и целые стайки общающихся. В этот раз даже сама Госпожа, против своего обыкновения, не покинула веселья, а спустилась к подданным, где немедленно оказалась окружена лестью и восхищением, многими изъявлениями самых пламенных чувств. В основном, то была молодёжь и, в принципе, каждый из них сейчас искренне верил в глубину и нерушимость даваемых клятв.
Все вы Вудверты-ы... Вы везде одинаковы!.. - Стоит ли говорить, что Ульрик туда не пошёл? Ясное дело парень сознательно выбрал противоположное направление...
- Сейв Ульрик?
Неуспевший освоиться во всеобщем брожении, Ульрик обернулся на зов и наткнулся на Катину Гууд, сестру Вудверта. Миниатюрная красавица, вся такая компактная, цельная, изящная. Тёмненькая как её брат, с курносым маленьким носиком и серыми живыми глазами в которых читается острый ум. Её портит только высокомерие, видимо присущее всем Гуудам с рождения.
Ещё вчера, она насмешничала над ним выглядывая из-за краешка занавесочки на каретном оконце в дверке. Ну а теперь... как-то по-новому она на него смотрит.
- Ульрик, почему вы молчите? - Катина возмущённо хлопнула пушистыми ресницами. - Невежливо не отвечать когда к вам обращаются.
- Простите Катина, я задумался, - неловко улыбнулся Ульрик. - Извините.
- Задумался? О чём? - Девушка решительно взяла его под руку и повлекла к медленно кружащим парам. - Быть может вы думали о том, как пригласить меня на танец?
Под её неожиданным напором, Ульрик успел сделать несколько шагов прежде чем опомнился. Поднял глаза на балкон - так и есть, вон она, тоненькая фигурка в кремовом, пышном как у невесты платьице, одиноко стоит у массивных перил, не сводя с него полного надежды взора.
Ульрик остановился, и как мог вежливо снял со своего локтя руку девушки: