- С вашего позволения... - и закинул ноги на невысокий столик. Таким, со скучающим выражением на лице, его и застали вошедшие дамы.
- Кака-ая прия-ятная встре-еча, - протянул Ул ироничное, с намеренным тщанием разглядывая собственные пальцы.
Эстрезия, шедшая следом за Тайзой, осталась бесстрастна, а вот воительница, естественно, не среагировать просто не могла - Конечно. На то и работали!.. В глазах девы зажглись недобрые огоньки, губы поджались.
- Ну хватит вареники плющить, - вздохнул Ульрик небрежно. - Опять небось, небылицы про меня рассказывала?
Прежде чем ситуация стала критической, вперёд вышла Эстрезия. Подойдя к Ульрику, присела рядышком с ним на банкетку, и тихо но очень искренне заговорила.
- Ульрик... не надо... Зачем вы себя мучаете... Я теперь знаю почему вы так поступаете... Вам очень больно, но убивать свою душу... это не правильно. Не сердитесь на меня за мои слова. Я всё вам простила... Ведь вы на самом деле очень хороший человек. Тайза именно это мне рассказала... И о том, как была к вам несправедлива - тоже.
Пока Ульрик слушал, его лицо менялось, утрачивая всё наносное и наигранное, оставляя перед ней его настоящего. Ноги со столика он снял ещё в самом начале, и в осанке парня проступила присущая ему открытая гордая сила.
- Ульрик... пожалуйста... У вас ещё всё впереди, не губите своё будущее из упрямства... Я возвращаю вам ваше обещание и прошу не думать о том, какой урон претерпит от этого моя честь. Уезжайте от нас с лёгким сердцем.
Ульрик медленно встал из кресла и опустился перед леди на одно колено. Платье на леди, было сродни подвенечному: белое, прошитое золотой тесьмой, с газом и выступающими искусственными цветами. Белые ручки сложены поверх пышной юбки.
Ул взял одну из этих надушенных ручек и поднёс к губам.
- Эстре, - произнёс он с чувством. - Вы самая лучшая, самая благородная женщина из всех которых я знаю.
- А Госпожа? - злонасмешливо спросили из-за спины.
- А Госпожа - моя жизнь, - легко откликнулся он, и снова направил всё внимание на Эстрезию. - Вы прекрасная женщина. Вы готовы пожертвовать личным благом, если считаете что так будет правильно... И только в одном вы ошиблись - мне нечего делать за чертой вашего мира. Мои близкие - обеспечены, дела - устроены... и чему тогда ещё посвятить остаток своей жизни, как не служению такой неповторимой женщине как вы?.. Моё слово остаётся в силе! Завтра, вы станете моей женой, и я буду горд и польщён этим.
Ульрик вновь поднёс руку леди к губам, и, оставив на изящных пальчиках почтительный поцелуй, встал и обернулся к Тайзе:
- У вас, ещё имеются ко мне какие-нибудь вопросы?
Он не желал принимать от неё мировую. Даже отбросив личину циничного подонка, он не желал возвращаться к прошлому, где кроме боли и отвержения его не могло ничего ждать. И тем более, после всего того стыда, им тут учинённого.
По залу разнеслись хлопки - Тайза с иронией аплодировала ему.
- Замечательное представление, - подтвердила она холодно. - А теперь, когда ты закончил... ИДИ СОБИРАЙ ВЕЩИ! Я, Легат Свиты Правительницы, приказываю тебе... Дело срочное. Поторопись, или тебя поведут силой!
Молчание.
И среди разлившейся тишины, звучит его чёткий, упругий голос:
- А с каких это пор, Свитная что-то может приказывать Спутнику Высокой?
Молчание становится глубже, объёмнее.
Барон раскрыв рот привстаёт в кресле, Эстрезия тоже в шоке; Мортнер и Фолтон, зашедшие только что в залу, застыли соляными столбами.
Но Тайза удар держит.
- Ты кое о чём забыл, - цедит она сквозь зубы. - Спутник Высокой, на землях чужой Госпожи, не обладает властью приказывать... Да, конечно, тебя тут никто не тронет. Но! Я прикажу... и Эстрезия откажет тебе в согласии на брак... Барон откажет тебе в крове и пище... А стража проводит тебя до границ наших территорий.
Воительница прищелкнула пальцами, и ядовито дополнила:
- Кстати! Я не уверена даже в том, что твоя Высокая станет за тебя заступаться.
И снова по залу плывёт тишина, но длится она не долго.
- До тех пор пока я барон Асгрей, Ульрик Шелли останется моим гостем!
Тайза медленно оборачивает лицо к Уорну:
- О как! - удивляется она с холодным удовлетворением.
- Если, из-за чего-либо, сейву Шелли откажут в гостеприимстве... - Это Мортнер. - То двери моего дома всегда для него открыты.
Воительница неспешно стягивает с рук чёрные перчатки, властно усаживается в одно из высоких кресел, закидывает ногу на ногу...
- Та-ак... - тянет она недобро, похлопывая перчатками себе по колену. - Это что, бунт, господа?.. После всего того, что он вам тут понапакостил?.. Я вас не понимаю!.. Может мне тут, хоть кто-нибудь, внятно объяснить, с чего вдруг у вас такое по нему сумасшествие?!