Полдень вокруг нас был золотым, оранжевым, желтым, красным, с влажными осенними запахами в бодрящих ветерках. Небо глубокое и синее — совсем как некоторые камни…
Наверное, минут десять спустя я задал Винте совершенно нейтральный вопрос:
— Где здесь дорога на Янтарь?
— А ты не знаешь?
Я покачал головой.
— Никогда раньше не бывал в этих краях. Знаю только, что сюда есть дорога от Восточных Ворот.
— Да, — сказала она. — Чуть дальше на север, по-моему. Поехали, поищем.
Винта и я вернулись к дороге, по которой проехали чуть раньше, и свернули направо. Это казалось логичным. Я решил никак не комментировать ее неуверенность, хотя ожидал, что она вот-вот начнет намекать насчет предварительного согласования наших планов, чего я доселе избегал, — и я чувствовал, что ответил бы самым сокровенным ее чаяниям, если бы согласился и в дальнейшем извещать ее обо всех моих планах.
Проехав три четверти мили, мы добрались до перекрестка. Слева от дороги торчал невысокий каменный указатель, на котором означены были расстояние до Янтаря, расстояние до Бэйльпорта, расстояние до Бэйль-креста (поворот на восток) и до какого-то места с названием Мурн — если ехать прямо вперед.
— Что это за Мурн? — спросил я.
— Маленькая деревня с молочной фермой.
Можно было проверить, но для этого пришлось бы проехать шесть лиг.
— Ты что, собираешься возвращаться в Янтарь верхом? — спросила Винта.
— Да.
— Почему бы тебе не воспользоваться Козырем?
— Хочу получше узнать эти места. Мой дом все-таки. Мне здесь нравится.
— Но я же говорила тебе… это опасно. Хрусталики пометили тебя. Тебя могут выследить.
— Но это же не значит, что меня непременно выследят. Сомневаюсь, что хозяин тех парней, с которыми я встретился прошлой ночью, уже знает, что они нашли меня и потерпели поражение. Да они до сих пор рыскали бы вокруг, если б я не решил выйти пообедать! У меня в запасе как минимум несколько дней. За это время можно удалить метки, о которых ты говорила.
Винта спешилась и позволила лошади пощипать травку. Я сделал то же самое. В смысле — не травку пощипал, а спешился.
— Вероятно, ты прав. Мне просто не нравится, что ты готов воспользоваться любыми возможностями, — сказала она. — Когда думаешь вернуться?
— Не знаю. Похоже, чем дольше я выжидаю, тем меньше вероятность, что человек, который стоит за событиями прошлой ночи, угомонится и не ниспошлет еще большие силы.
Винта взяла меня за руку и повернулась так, что оказалась вдруг прижавшейся ко мне. Я был несколько удивлен ее порывом, но свободная рука моя рефлекторно поднялась, чтобы — как полагается в подобных случаях — обнять даму.
— Ты ведь не собираешься уехать прямо сейчас, правда? Потому что, если собираешься, я поеду с тобой.
— Нет, — ответил я.
Это была чистая правда — я в самом деле собирался отбыть только на следующее утро, после доброго ночного сна.
— А когда? Нам еще о многом нужно поговорить.
— Думаю, мы отложим вопросы-ответы, пока ты не захочешь заняться этим снова.
— Есть еще кое-что…
— Я знаю.
Неловко, вот что. Да, она была желанна. И — нет, мне не хотелось ничего предпринимать в этом направлении. Отчасти потому, что я чувствовал: ей нужно еще что-то — я не был уверен, что именно; отчасти потому, что был убежден: она обладает необычайной силой, открываться перед которой в интимной обстановке мне не хотелось. Как говаривал мой дядюшка Сугуи, — правда, не о таких ситуациях, а о нашем колдовском ремесле: «Коли не понимаешь, то и не суйся». А у меня было ощущение, что дружелюбие наших с Винтой отношений может взорваться непримиримым противоборством…
Поэтому я бегло поцеловал ее — чтобы сохранить дружеские отношения — и высвободился.
— Может быть, завтра поеду, — сказал я.
— Ладно. Я надеялась, что ночь ты проведешь здесь. Может, и не одну… Я тебя буду оберегать.