Затем дядя замер — и все остановилось. Мгновением позже он заговорил.
— Я мог бы просто отпустить это, — сказал он, — дав ему власть существовать без моего контроля. Или толкнуть его в какую-то сторону — и лишь потом отпустить…
Он не спешил развить эту мысль, и я спросил:
— И что тогда произойдет? Оно просто будет продолжаться, пока не уничтожит всю эту тень?
— Нет, — отозвался он. — Есть ограничения. Сопротивление Порядка будет возрастать по мере того, как Хаос будет расширяться. Рано или поздно все придет в равновесие…
— А если ты продолжишь, если ты будешь вызывать его снова и снова?
— Это может привести к громадным разрушениям…
— А если мы объединим усилия?
— Разрушения будут еще больше… Но не в этом урок, который я хотел тебе преподать. Теперь я буду пассивен, а ты возьмешь контроль на себя.
Итак, я перехватил управление Знаком Логруса и огромным кругом замкнул линии разрыва на себя — будто окружив нас рвом тьмы.
— Теперь прогони его, — сказал дядя, и я сделал это.
Но ветра и боги продолжали буйствовать, я ничего не мог разглядеть за темной стеной, которая медленно надвигалась на нас со всех сторон.
— Похоже, до точки равновесия еще далеко, — заметил я.
Дядя хмыкнул.
— Это так. Ты прекратил воздействие, но критический предел был превышен — и теперь все идет вразнос.
— Ага, — сказал я. — Ну и когда же естественные ограничения решат, что им уже пора восстанавливать равновесие?
— Вскоре после того, как та точка мира, на которой мы стоим, перестанет существовать, — сказал дядя.
— Эта штука распространяется во все стороны?
— Да.
— Интересно. Ну и какова же критическая масса?
— Да придется уж показать тебе… Но сначала давай подыщем себе местечко поспокойней, а то от этого скоро ничего не останется. Возьми меня за руку.
Я сделал как он просил, и он провел меня в иную тень. На этот раз я сам вызвал Хаос и шаг за шагом воспроизвел всю процедуру, а дядя только наблюдал за мной. На этот раз я уже не выпустил процесс из-под контроля.
Когда я завершил работу и стоял, не в силах унять дрожь, уставившись в созданный мною небольшой кратер, дядя положил мне на плечо руку и сказал:
— Теоретически ты знал, что за твоими заклинаниями стоит абсолютная власть. Сам Хаос. Работать непосредственно с ним крайне опасно. Но, как видишь, все-таки возможно. Теперь, когда ты это знаешь, учеба завершена.
Это был впечатляющий урок. Я был одновременно в ужасе и восторге, в растерянности и благоговении. Применение всей силы Хаоса в большинстве ситуаций, которые я мог вообразить, напоминало стрельбу ядерными зарядами в парковом тире. Я так и не мог представить себе обстоятельств, в которых мне хотелось бы применять навык управления Хаосом, пока меня не уделал Виктор Мелман.
Власть, сила — во что бы они ни воплощались, какие бы виды, формы, масштабы и стили они ни принимали, — продолжают изумлять меня до сих пор. Сила так долго живет со мною рядом, что я привык к ней, мы с ней на короткой ноге и хорошо друг к другу относимся — но я сильно сомневаюсь, что когда-нибудь сумею хотя бы приблизиться к пониманию ее…
X
— Ну, давай же, — сказал я во тьму, — кем бы ты ни был.
То, что я услышал в ответ, не было человеческим голосом. Скорее, негромкое рычание. Мне стало интересно, с какой это зверюгой я схватился. Ясно было, что сейчас на меня нападут, — и я удивился, когда этого не произошло. Ворчание утихло, и это — чем бы оно ни было, — заговорило снова.
— Чувствую твой страх, — донеслось до меня шипение.
— Лучше почувствуй свой, — посоветовал я, — пока ты можешь вообще что-то чувствовать.
Дыхание чужака стало тяжелее. За моей спиной танцевали языки пламени. Дымок отошел на другой край лагеря, — насколько позволяла длина привязи.
— Я мог бы убить тебя, пока ты спал, — медленно сказали из кустов.
— Дурак, что не убил, — ответил я. — Теперь это будет не так просто.
— Я хочу понаблюдать за тобой, Мерлин, — заявило нечто. — Я хочу видеть твое замешательство. Хочу видеть твой страх. Хочу видеть твои мучения — прежде чем увижу твою кровь…