— Есть у меня один план, — сказал я. — Льюку я верю, однако это еще не значит, что я не собираюсь подстраховаться… Но у меня к тебе вопрос.
— Да?
— Предположим, я привел его сюда, Рэндом решил, что факты неоднозначны, и пожелал устроить слушание дела — ты взялся бы защищать Льюка?
Глаза его распахнулись, а затем Билл улыбнулся.
— Что за слушание? — спросил он. — Я же не знаю, каковы здесь процедуры ведения дел.
— Как внук Оберона, — объяснил я, — он подпадает под Закон Дома. Рэндом сейчас — глава Дома. От него будет зависеть, забыть ли обо всем, вынести ли скорый приговор или назначить слушание дела. Как я понимаю, такое слушание может быть официальным или неофициальным — это уж как Рэндом захочет. В библиотеке есть книги по этому вопросу. Но у человека всегда есть право на защиту, если он того пожелает.
— Конечно, я возьмусь, — сказал Билл. — Редкий случай обогатить практику. Но тут может возникнуть конфликт интересов, — добавил он. — Я же работаю на Корону.
Я прикончил сидр, поставил стакан на каминную полку и зевнул.
— Ну, мне пора, Билл.
Он кивнул.
— Пока это все чисто гипотетически, так? — спросил он.
— Да, конечно! — сказал я. — Все может закончиться слушанием моего дела. Доброй ночи.
Билл внимательно смотрел на меня.
— Ну… та страховка, о которой ты упомянул, — сказал он. — Наверное, это несколько рискованно, да?
Я улыбнулся.
— Насколько я понимаю, я тебе помочь не смогу?
— Это точно.
— Ну, удачи.
— Спасибо.
— Завтра увидимся?
— Может быть, днем, попозже…
Я пошел в свою комнату и прилег. Прежде чем пойти на дело, которое я задумал, нужно передохнуть. Не помню, снилось ли мне что-нибудь…
Когда я проснулся, было еще темно. Приятно сознавать, что по крайней мере будильник у меня в голове работает нормально.
Было бы здорово перевернуться на другой бок и снова дать храпака, но я не мог позволить себе такую роскошь. Предстоящий день был расписан по минутам. И, согласно расписанию, я встал, умылся и оделся в свежее.
Затем отправился на кухню, где приготовил себе чай, тосты и яичницу с чилли, луком и чуточкой перца. К этому я добавил фруктов из Снелтерса — давненько я их не пробовал.
Я вышел через заднюю дверь и прошел садом. Было темно, безлунно и сыро, лишь несколько полос тумана обшаривали невидимые тропинки. Я пошел по дорожке, которая вела на северо-запад. В мире стояли тишина и спокойствие, и мыслям своим я позволил течь так же — тихо и спокойно. Этот день пройдет под девизом: «Всему свое время», и я хотел начать его с нужным душевным настроем.
Я выбрался из сада через брешь в изгороди и направился по крутой тропе, в которую влилась моя дорожка. Первые несколько минут она неторопливо забирала вверх, потом сделала резкий поворот и тут же стала еще круче. Я задержался на одном из выступов и оглянулся — отсюда можно было различить темные очертания дворца, несколько окон были освещены. Высоко вверху пряди перистых облаков медленно превращались в собранный граблями звездный свет в небесном саду, над которым навис Янтарь. Мгновением позже я отвел глаза. Идти было еще порядочно.
Я добрался до гребня. На востоке, за лесом, который я только что пересек, я сумел рассмотреть слабую полоску света. Торопливо миновал три массивные ступени, воспетые в песнях и историях, и начал спускаться по северному склону. Путь, которым я шел, становился все круче и круче и вывел меня на северо-восточный склон. После этого тропа вновь полого пошла вниз. Я прошел поворот на северо-запад — тропа опять стала круче, потом опять пошел легкий участок, и я знал, что дальше дорога будет еще легче. Высокий отрог Колвира у меня за спиной заслонил отблески предрассветной зарницы, которую я видел. И передо мной и надо мной раскинулась усеянная звездами ночь, стирающая очертания всего мира, кроме ближайших валунов. И все же я интуитивно знал, что иду правильно, — единожды я уже проходил этим путем, хоть и задержался там тогда совсем ненадолго…
Мили за две до вершины, приблизившись к нужной точке, я сбавил шаг и принялся озираться по сторонам. Это было урочище с высокими отвесными стенами, в плане слегка напоминающее след лошадиного копыта, и когда в конце концов я нашел его, то не торопясь пошел туда. Во мне нарастало странное ощущение. Я никогда не хотел предвосхищать свои реакции; но когда-нибудь этим следует заняться.
Зайдя внутрь — стены урочища поднимались по обе стороны от меня, — я вышел на тропу и двинулся по ней. Тропа вела вниз, к паре тенистых деревьев, а затем между ними — туда, где стоял низкий каменный павильон, вокруг которого буйно разрослись кусты и травы. Ясно было, что почву сюда привезли, чтобы можно было рассадить растения, но потом о зеленых насаждениях забыли, и место выглядело заброшенным.