— М-м?
Пение резко оборвалось.
Я медленно подошел к Джасре, рассматривая ее по дороге. Совершенно не изменилась — разве что кто-то повесил шляпу на другую руку. Откуда-то из недр дворца я услышал крик. Наверное, Дроппа все еще поднимал тревогу.
— Льюк, где бы ты ни был, — сказал я, — если ты меня слышишь, если ты меня видишь, протри глаза и слушай: я принес ее сюда. Видишь? Имей это в виду — что бы ты там ни планировал.
Комната неистово зарябила, как будто я стоял посреди картины без рамы, которую кто-то только что решил встряхнуть, скомкать, а потом, расправив, вновь туго натянуть.
— Ну?
Ничего.
Затем смешок.
— Мамочка — вешалка для шляп… Ну, ну. Да уж, спасибо, приятель. Славное представление. Никак не мог дозвониться до тебя раньше. Не знал, что ты приехал… А нас разбили. Я послал несколько ребят на планерах, они уже встали на крыло… Но там ждали. Вышибли нас. Потом точно не помню… Больно, черт…
— С тобой все в порядке?
Послышалось нечто вроде всхлипа. Как раз в этот момент в зал вошли Рэндом и Дроппа, за их спинами маячила долговязая фигура Бенедикта — безмолвная, как смерть.
— Мерль! — окликнул меня Рэндом. — Что происходит?
Я покачал головой.
— Не знаю.
— Точно, надо взять еще выпивки, — еле слышно донесся голос Льюка.
Через центр зала пронесся огненный вихрь. Он длился всего лишь мгновение, а затем на его месте возник большой прямоугольник.
— Ты же колдун, — сказал Рэндом. — Сделай что-нибудь!
— Да не знаю я, что это за хрень! — отозвался я. — Никогда не видел ничего подобного. Как будто магия сошла с ума!
Внутри прямоугольника начали проявляться очертания… очертания человека. Форма установилась, обрела черты, облеклась в одежды… Это был Козырь, — гигантский Козырь, — затвердевающий в воздухе посреди комнаты. Это был…
Я. Я смотрел на собственные черты, а те смотрели на меня. Я заметил, что на карте я улыбаюсь.
— Валяй, Мерль. Присоединяйся к веселью, — услышал я голос Льюка, и Козырь принялся медленно вращаться вокруг вертикальной оси.
Звуки, будто от звона бокалов, наполнили зал.
Огромная карта поворачивалась, пока я не увидел ее ребро — словно черный разрез. Затем черная линия расширилась рябью, как раздвигающийся занавес, и я увидел скользящие по ту сторону яркие цветные пятна. Еще я увидел гусеницу, пыхтящую кальяном, и толстые зонтики, и яркий, сияющий поручень стойки бара…
Из щели высунулась рука.
— Давай сюда.
Я услышал, как Рэндом шумно вздохнул.
Клинок Бенедикта внезапно взметнулся к карте. Но Рэндом положил руку на плечо брату и сказал:
— Нет.
Странная, бессвязная музыка висела теперь в воздухе; каким-то образом она соответствовала обстановке.
— Давай, Мерль.
— Ты входишь или выходишь? — спросил я.
— И то и другое.
— Ты обещал мне, Льюк: информация в обмен на спасение твоей матери, — сказал я. — Итак, она здесь. Выкладывай секрет!
— Нечто, жизненно важное для твоего благополучия? — медленно спросил он.
— Жизненно важное для безопасности Янтаря, ты сказал.
— Ах, тот секрет…
— И от второго я тоже не откажусь.
— Пардон. Продается только один. Который?
— Безопасность Янтаря, — ответил я.
— Далт, — отозвался он.
— А что с ним?
— Дила Осквернительница была его матерью…
— Я это уже знаю!
— …за девять месяцев до рождения Далта она была пленницей Оберона. Он ее изнасиловал. Вот почему Далт, ребятки, имеет к вам претензии.
— Чушь собачья! — сказал я.
— Именно это ему и я сказал, когда однажды услышал эту историю. И я подначил его пройти Образ в небесах.
— Ну и?
— И он прошел.
— Ох…
— Я недавно узнал об этом, — сказал Рэндом, — от эмиссара, которого посылал в Кашфу. Хотя о том, что он прошел Образ, я не знал.
— Ну, раз уж ты знал об этом, то за мной все еще числится должок, — медленно, почти рассеянно сказал Льюк. — Ну ладно, тогда вот еще: Далт после этого навестил меня на тени Земля. Это он выпотрошил мой склад, украл оружие и специальные боеприпасы. А после, чтобы замести следы, сжег дом. Я нашел свидетелей… Он прибудет… когда захочет. И кто знает — когда?
— Так, еще один родственничек с визитом, — сказал Рэндом. — Ну почему я не был единственным ребенком в семье?
— Теперь делай с этим что хочешь, — добавил Льюк. — Теперь мы квиты. Дай мне руку!