Сезус повиновался и вскоре почувствовал, как ему на голову натягивают мешок, а запястья связывают верёвкой. Кто-то из головорезов вывел Сезуса из повозки и повёл куда-то вниз по ступеням. Ступеней оказалось неожиданно много, но после спуска его ещё полчаса водили по какому-то лабиринту весьма путаным маршрутом, изобилующим множеством поворотов, перемежающихся скрипом распахивающихся железных дверей. После очередного такого поворота его остановили, и Сезус услышал мягкий и добрый голос, никак не подходящий ко всей этой жуткой обстановке:
– Снимите с них мешки и развяжите.
Мешок с головы сорвали, и Сезус ощутил, как кто-то перерезает путы на его руках.
– Глаза можете открыть, дорогие мои незваные посетители! – продолжил добрый голос. – Надеюсь, вы действительно окажетесь дорогими, и я не зря трачу время.
Открыв глаза, Сезус обнаружил себя стоящим на пороге большой и роскошно обставленной залы, убранством своим не уступающей кабинету какого-нибудь вельможного дворянина. Журус был рядом, с него мешок сняли позднее, и сейчас второй головорез освобождал его руки от верёвок. Зала была мягко освещена гномскими фонарями немалой цены, умеющими менять свечение в угоду желанию владельца, и на заставленных дорогой мебелью стенах не имелось ни окон, ни картин. Посреди залы располагался весьма большой и очень изысканный полукруглый диван, по обоим краям которого стояли столы из редких сортов редонийского дерева. Один из них был заставлен дорогими яствами, другой оказался заполнен оружием, магическими артефактами и кристаллическими заготовками под них.
Посреди дивана вальяжно сидел человек в дорогих стильных одеждах столичного модника, поверх которых была надета лёгкая, но изысканная мантия волшебника, сотканная из дорогого сукна и с немалым вкусом расшитая крохотными кристаллами нимийского хрусталя. Хрустальный бисер мягко и ненавязчиво светился жёлтыми чарами. Пересекающая лицо мага повязка, закрывающая ему отсутствующий глаз, была выполнена подобно мантии, и свечение магии зачарованного бисера образовывало на её поверхности изображение глаза, не отличимого от настоящего. Глаз с повязки зрил точно в глаза Сезусу, куда бы он ни отвёл взор, и это вызвало у торговца мороз по коже.
По обе стороны от одноглазого мага, забравшись на диван и игриво прислонившись к волшебнику, расположились две полуобнажённые длинноволосые девушки, похожие друг на друга как две капли воды. Их идеальные тела были едва облачены в крохотные наряды, возбуждающие кровь Сезуса даже в столь рискованном месте. Но вместо алмазных подвесок, золотых браслетов, колье, бриллиантовых заколок и прочей женской роскоши, на их соблазнительных телах были укреплены ножны с кинжалами и отравленными иглами, а светящиеся жёлтой магией артефакты, искусно стилизованные под женские драгоценности, заменяли им утончённые украшения.
– Оставьте нас, – ласково изрёк Жёлтый маг головорезам, и те молча удались, унося с собой мешки и веревки.
Покинув роскошную залу, головорезы заперли за собой широкие двери, и Сезус услышал негромкий шорох задвигающегося снаружи засова. От этого мороз по его коже побежал ещё сильней, и он неуверенно посмотрел на Журуса, не решаясь вымолвить хоть слово. Было во всей этой доброте что-то жуткое, и это ощущение усиливалось у Сезуса с каждым ударом сердца.
– Многих лет жизни тебе, Одноглазый, – произнес Журус далёким от твёрдости голосом, и Сезус понял, что жутко здесь не ему одному. – Я пришёл без вызова, но это выгодное дело. Я привёл клиента, который нуждается в особенной услуге…
– Особенной? – ласкового переспросил Жёлтый маг, и глаз на его повязке вновь вонзил свой взор в Сезуса. – О! Я люблю особенные заказы! Это разнообразит мою непростую жизнь. – Он слегка прищурился и всё так же ласково произнес, ни к кому не обращаясь: – Девочки, наши гости явились сюда в грязной обуви.
Полуобнажённые красотки соскользнули с дивана и с хищной грацией, отчасти напомнившей Сезусу движения оркских дев, направились к ним, на ходу извлекая из крохотных кармашков какие-то шелковые тряпицы. Одна из неотличимых красоток приблизилась к Журусу, другая к Сезусу, и то, как побледнел Журус, не укрылось даже от косого взгляда торговца. Полуобнаженная красотка подошла к Сезусу вплотную, касаясь его грудью, и вблизи стало видно, что её руки и тело несут на себе множество едва заметных шрамов. Следы сии остались от клинковых ударов, полученных ею в разное время, и были исцелены столь искусно, что являли собой тончайшие ниточки на роскошной коже. Внезапно Сезус с ужасом понял, что следы эти не были исцелены полностью специально, дабы всякий, кто бросал взор на обольстительные тела, имел возможность догадаться, чего можно ждать от их обладательниц. Убийца в теле соблазнительницы смерила его томным взглядом, медленно и несильно лизнула в щёку и промурлыкала: