– Тогда что ты подразумеваешь под словами "выйти из игры"? Как это тебе видится?
– Мы вызываем Боба, обрисовываем ему ситуацию, и вежливо говорим, что умываем руки.
И пусть он катится со своими деньгами к бениной маме. Жалко, конечно, ребенка, но я почти не сомневаюсь, что Кристины уже нет в живых.
– Плат! – возопил я, не обращая внимания на окружающих; впрочем, им было не до нас – в это время на подиуме девица с безразмерным бюстом снимала крохотные трусики. – Ты в своем уме! Такие бабки на дороге не валяются. Ты хочешь оставить дело, когда оно уже близится к завершению? Еще день-два, и "слесарь-мороженщик" будет у нас в кармане.
– Пусть так. А ты уверен, что Боб нам заплатит такую большую сумму?
– Позволь… – Мой голос зазвучал хрипло и зловеще. – Это будет его самая большая ошибка в этой жизни. Притом, последняя ошибка. И я не шучу, уж поверь мне.
– Ты страшный человек, Сильвер… – Серега смотрел на меня с удивлением.
– Я справедливый человек. Меня били, распинали, пытались пристрелить, наконец, взрывали – и это не стоит ста тысяч "зеленью"? Плат, не смешите нас жить, как говорят в Одессе. Плевать мне на все расчеты и опасения, я жажду выйти в финал. Кто-то умеет зарабатывать деньги головой, ну а я лишь кулаками. Увы. Потому я всем козлам, которые станут мне на пути, зубами глотки перегрызу.
– Но ты понимаешь, что мы в окружении!? – с отчаянием спросил Плат. – И если не поступимся, то выйдем из него вперед ногами?
– Понимаю… – Мне стало неловко, так как я видел, что Серега сломался; только этого нам и не хватало. – И к сожалению не могу тебя ничем утешить. Повторяю – нам не дадут спрыгнуть. И даже не из-за того, что мы вышли на Храпова и компанию. Все это мелочи.
Как ты думаешь, почему Удод так заинтересовался компьютером и дискетами Марка?
Пока нас мариновали в управлении, спецы УБОПа просмотрели всю информацию, которая там хранилась. Зачем? Наша хилая конторка не банк, не корпорация и даже не совместное предприятие с большим оборотом капитала. Мы не отмываем бабки, не отправляем их за бугор. По идее, единственная наша тайна – это Мариковы разработки охранных электронных систем. Не Бог весть что. И тем не менее нас просветили как рентгеном.
– Ты считаешь, что нас преследуют только из-за тех материалов, что мы взяли в бане?
– Эх, ты, сыщик… – Я налил себе и Сереге грамм по сто. – Давай выпьем. А после я тебя исповедаюсь. Мое сообщение без хорошей дозы усвоить трудно.
Плат даже не сделал вид, что обиделся, хотя я и не скрывал сарказм. Он молча тяпнул свою порцию и не поморщился. Весь его вид говорил о том, что ему страсть как хочется проникнуть в мои мозги, чтобы узнать какая каша там сварилась. А меня по пьяни разбирала гордость – то, до чего я додумался, сопоставив некоторые факты, могло составить честь и гораздо более башковитому индивидууму, нежели такому отвязанному хмырю как Стас Сильверстов.
– Не тяни, – почти взмолился Серега, в нетерпении наблюдая как я закусываю копченой белорыбицей. – Выкладывай.
– Все так просто, что даже не верится. Наезд УБОП – это продолжение истории с бумажником Завалихина.
– С чего ты взял?
– Тебе в ментовке не показывали этот лопатник?
– Да. Предлагали опознать.
– Ну и?..
– Подтвердил. Это тот самый бумажник.
– Или очень похожий…
– Брось! Такие вещи делают только по индивидуальному заказу. Они просто не могут быть похожими друг на друга. Каждый бумажник – раритет. Это девиз изготовителя. У богатых свои причуды… Помнишь, мы делали запрос на фирму, которая импортирует для новых русских подобные вещицы?
– Как-то не припоминаю…
– Извини, забыл… – Плат в сокрушении хлопнул себя ладонью по лбу. – Ответ на запрос пришел тогда, когда ты считался утопленником. Я его прочитал и по запарке уничтожил /на всякий случай, сам понимаешь/, а тебе о нем не рассказал. Из головы вылетело…
– Этот факт только играет на мою версию. Дело в том, что лопатник, который демонстрировали следователи УБОПа, всего лишь похож на тот, который мы изъяли у барыги и отдали Соломонову. Понимаешь – похож, как две капли воды. За маленьким исключением – у того, что показал мне Удод, на монограмме, изображающей какой-то герб, не две маленькие звездочки, как у лопатника Завалихина, а одна. Вот такая тонкость, дружище.
– Но ведь я тебе уже говорил, что фирма, изготовившая заказной бумажник, не делает двух похожих вещей.
– Верно, – согласился я, глядя на Серегу с чувством превосходства. – За исключением тех случаев, когда заказчик просит сделать дубликат изделия. С замаскированными отличительными признаками. В нашем случае – крохотными звездочками, которые заметить очень трудно.
– Позволь тогда тебя спросить: а как ты смог их разглядеть?
– Элементарно, доктор Ватсон. Во-первых, у меня хорошая зрительная память. Во-вторых, в спецучебке нас почти месяц натаскивали на выявление мельчайших изменений местности – будь-то сломанный стебелек или сдвинутый в сторону камешек. А в-третьих, я хорошо запомнил детали этого герба, когда Марк увеличил его на весь экран монитора.
Вои и все дела.
– И что тогда из этого следует?
– Ты когда-нибудь видел фильм, где показывают как открываются банковские хранилища?
– В общем… да.
– Кроме сигнализации, электронных кодов и прочих заморочек, на финишном этапе дверь большого сейфа отмыкают двумя /подчеркиваю – двумя/ сверхсекретными ключами облеченные особым доверием сотрудники. Например, управляющий банка и его заместитель. Притом, одновременно.
– Значит, ты считаешь…
– Именно! В том бумажнике, что попал нам в руки, хранились номера тайных счетов. А в том, который находится в Удода, – перечень банков, где они открыты. Значит, бабки со счетов можно снять только тогда, когда информацию, заложенная в лопатники, объединена. Уверен, что так оно и есть.
– Мама моя родная… – Плат схватился за голову. – Вот теперь я понял, что нам точно крышка. Мафия не успокоится, пока не добудет оба бумажника.
– Да. Сейчас они проверяют, знаем ли мы хоть что-то о судьбе первого лопатника. И проверяют достаточно осторожно и вежливо, хорошо маскируя свой подлинный интерес.
– Значит, нужно ждать, когда события войдут в жесткую фазу… – задумчиво сказал Серега.
– Несомненно. Теперь они должны нас наизнанку вывернуть, но узнать, куда мы спрятали найденный нами бумажник – я почему-то не думаю, что нам поверили на слово в отношении Соломонова. Этот хитрый жук, похоже, и под пытками не признался о местонахождении такого сокровища. Ведь не зря Соломонова вывезли в лес, подальше от нескромных глаз и ушей, где и грохнули. Вернее, уже добили после допроса с пристрастием. А может он кому-то передал нашу находку. Или – что еще хуже для нас – сказал, что бумажник находится в нашей конторе. Это чтобы выиграть время. Вариантов море.
– А еще они надеются, что нам известна тайна бумажника или у нас имеется копия закладки с номерными счетами, – подхватил Плат. – Что, кстати, соответствует истине.
– Можно только представить, какие суммы в баксах лежат на этих счетах… – Перед моим мысленным взором вдруг мелькнуло видение пещеры, заваленной золотыми монетами и драгоценностями; наверное, я до самой смерти останусь неисправимым мечтателем.
– Что если мы отдадим копию находки? – робко спросил совсем скисший Серега.
– Кому? Этому птичьему чучелу из УБОПа? Тогда нас точно похоронят. И как раз те, кому по штату положено защищать граждан от организованной преступности. Там тоже сидят парни ушлые, сразу сообразят, что им попало в руки. Я уверен, что пока Удод не знает, зачем ищут бумажник Завалихина, а закладку из лопатника, находящегося в УБОПе, скорее всего изъяли те, кто платит подполковнику за его работу в качестве "крота". Нет, братан, нам нужно закрыть пасть на замок и молчать до последнего.
– Не знаю… – Плат как-то растерянно посмотрел по сторонам. – В этом деле трудно ручаться за что-либо… А вдруг они примутся за Марка?
– Да-а, это проблема… Мы сможем хотя бы отмахнуться, а вот наш гений… Его расколют вмиг.
– И что мы будем делать с ним?
– Спрячем. Благо подходящее местечко уже насижено Берманом и его Элин… черт бы ее побрал. Отвезу Марка к деду Артему.