Рауль ре Фло, один из друзей герцога, увязался с ним чуть ли не насильно и всю дорогу отговаривал Шарля от визита.
Не помогло. Вечером 26-го дня месяца Зеркала они въехали в столицу некогда простиравшейся от Последних гор до Старого моря империи, а ныне раздираемого на части интригами и склоками королевства. Город, впрочем, выглядел мирно и благополучно. Из открытых дверей харчевен вырывался вкусно пахнущий пар, по улицам сновали укутанные в теплые суконные накидки горожане, на многочисленных иглециях[Иглеций- небольшой храм, посвященный церковному Празднику или одному из святых.] звонили к вечерней службе.
Тагэре никогда не любили столицу и так и не озаботились построить собственный дворец. Эльта, город на суровом северном берегу, недалеко от покоящейся нынче на дне Сельдяного моря Гверганды, и для деда и отца Шарля, и для него самого была лучшим местом на земле. Первый Тагэре, отказавшись поддержать брата-узурпатора, покинул Мунт добровольно, а его сыновья и единственный выживший внук отнюдь не стремились вернуться в столицу. А раз так, зачем им особняк, тем паче Тагэре всегда могли отдохнуть под крышей Мальвани. Нынешний маркиз был ближайшим другом Шарля и Рауля и, как и все в этом роду, прирожденным полководцем. Анри, получивший в прошлом году, после смерти своего отца, титул маршала[Маршал Арции - звание командующего арцийской армии. Маршал назначается королем и утверждается Советом нобилей и Генеральными Штатами (последнее является пустой формальностью). Маршал подчиняется только королю и особам королевской крови, если кто-то из них назначается главнокомандующим во время военной кампании. В 2844 году по настоянию Совета нобилей и маршала Сезара Мальвани командующим на арцийско-ифранском театре стал двадцатипятилетний Шарль Тагэре.] Арции, порывался ехать вместе с друзьями, но Шарль встал на дыбы. Тагэре полагал, что нельзя оставлять армию на милость Конрада Батара, который, возможно, и неплохой военный, но слишком много думает о маршальском жезле и слишком мало об Арции. Мальвани скривился при упоминании бывшего приятеля, а теперь соперника, как от зубной боли, но остался в армии, предоставив друзьям в полное распоряжение родовое гнездо, помнящее еще героев Войны Оленя[ В о и н а Оленя (2228-2230 гг.), о ней подробно рассказано в двух первых Хрониках.]. Впрочем, строить с той поры в Арции лучше не стали, скорее наоборот.
Шарль и Рауль намеревались провести вечер вдвоем за стаканом атэвского вина, но не вышло. Не успело стемнеть, как с черного хода постучали. Наладившийся было прогнать не понимающего благородного обхождения ремесленника, мажордом склонился в почтительном поклоне перед командором[Командор- высокое воинское звание, которое носят командующие армиями и комендант столицы.] Мунта бароном Обеном Трюэлем, явившимся засвидетельствовать свое почтение герцогу. Нельзя сказать, чтобы Тагэре был от этого в восторге, но деваться было некуда. Трю-эль, хоть и играл с упоением роль недалекого солдафона, был умен и прекрасно осведомлен о том, что творится во вверенной ему столице. Ни господин начальник Тайной Канцелярии, ни канцлер Арции, ни всемогущий королевский родственничек Жан Фарбье, не сомневаясь в способностях барона, вынужденно принимали его игру. Трюэля это, видимо, забавляло, но как выглядит командор славного города Мунта без своей обычной маски, знала разве что его сестра.
Увидев визитера, Шарль поднялся ему навстречу:
- Не скажу, что так уж рад видеть вас, барон. Мы только что с дороги, как вы, вероятно, знаете, и очень устали.
- Не сомневаюсь, - Обен, крупный, чтобы не сказать толстый, мужчина лет сорока с лицом обжоры и выпивохи пожал могучими плечами, - но лично я посоветовал бы вам промучиться в пути еще ночку. Чем дальше вы будете к утру, тем лучше для вас, да и для меня. Ловить Шарля Тагэре мне не улыбается, потом по улице не проедешь, тухлыми яйцами забросают.
- Вы хотите, чтоб я уехал? - Шарль поднял темную бровь, странно контрастирующую со светло-золотистыми волосами.
- Хочу, - не стал отпираться барон, подходя к столу и самочинно наливая себе вина, - вы даже не представляете, как хочу.
- Иными словами, - встрял в беседу Рауль ре Фло, - герцогу грозит опасность.
- Хуже, - изрек Обен, - опасность грозит мне. Поддерживать порядок в городе во время покаяния Шарля Тагэре? Увольте! Легче сразу пойти и удавиться.
- Вот даже как? - Герцог не казался ни удивленным, ни встревоженным. Значит, Бэррот все же решился...
- Бэррот-то как раз ни при чем, это Жан с Дианой разыгрались. Ну и сволочная же баба, я скажу... Хоть бы кто ее прикончил, я бы Проклятому за это душу отдал. А Вы бы, монсигнор[Монсигнор - обращение К особе королевской крови или к главе независимого герцогства.], прежде чем в Мунт соваться, справились бы о здоровье кардинала! Он, между прочим, совсем плох.
- Сочувствую, - нагнул голову Шарль Тагэре, - мне Его Высокопреосвященство нравится, не хотелось бы, чтоб кардиналом Арцийским стало какое-нибудь надутое чучело, но причем...
- А при том, что Евгений никогда не позволил бы схватить Тагэре и тем более не отдал бы его в руки Скорбящих, но сейчас бедняга лежит в занавешенной комнате, к нему никого не пускают. Короче, мерзко все, Ваша светлость, так что прикажите седлать коней!
- Пойду распоряжусь. - Ре Фло сделал попытку подняться.
- Садись, Рауль, - махнул рукой герцог, - никуда я не поеду. Благодарю, барон, но Тагэре от королей не бегают, тем более от таких. Тагэре вообще не бегают.
- Ну, хозяин - барин, хочет - живет, хочет - удавится. - Командор выдул еще кубок и поднялся. - На всякий случай запомните. Улица Сэн-Ришар этой ночью сoвершенно безопасна, а привратника в ее конце зовут Гийом-Прыщ. Ну а я, само собой, вас не видел. Если вам хочется лезть в это болото змеиное, лезьте, но я бы подождал, пока гадюки друг дружку не пережалят.
- Спасибо, - снова улыбнулся Тагэре, протягивая Обену руку, которую тот и пожал с недовольным видом, пробурчав:
"И все же нечего вам делать во дворце. Атэвы говорят, что гиены, если их много, могут загрызть льва, а гиен сейчас в Мунте о-го-го..."