Чудесно, она купилась. Но четверых сопровождавших меня гулямов труднее обдурить. По дороге к Песчаному дворцу экипаж проезжал мимо храма святой Ризвы. Под арками из песчаника почти никого не было, святую позабыли. В любом случае, крики и звон из ближайшей кофейни все равно не позволили бы молиться в тишине.
Я приказала вознице остановить экипаж и вышла.
– Я ненадолго, только помолиться, – сказала я закованному в золотые доспехи капитану гулямов, едущему верхом.
– Госпожа, – сказал он. Ну хоть кто-то называет меня правильно. – Как известно, в этом храме собирается всякий сброд. Лучше помолитесь в храме святого Джамшида, это чуть дальше.
Я покачала головой:
– Святая Ризва – миротворец. Я буду просить ее вмешательства, чтобы мои переговоры с силгизами увенчались успехом.
– Тогда мы пойдем с вами, – сказал капитан.
– В женскую половину? Это недопустимо. – Я подняла бровь: – Думаю, я сумею выжить пять минут в храме.
Гулям с неохотой кивнул.
В женской половине на выцветшем песчанике сидели старухи, бормоча священные слова под перестук молитвенных четок. Женщины не обращали внимания на стоящего позади них высокого красавца. Хадрит скрестил руки на груди. Его кудрявые волосы были коротко пострижены, но расчесанная борода с каждым днем отрастала все длиннее и уже достигла груди.
– Ты заставила меня ждать, – недовольно сказал он, – а я готов ждать только хороших новостей и бога.
– Он купился, – ответила я. – Не задавал вопросов. Озар на самом деле верит, что торговля пряностями из Коа теперь в его руках.
– Молодец, моя козочка.
Я погрозила ему кулаком:
– Я же просила не называть меня так.
– Моя любимая. Так лучше?
Он обнажил в фальшивой улыбке идеальные сверкающие зубы. Однажды он прочитал мне лекцию о том, что как минимум трижды в день следует использовать для чистки зубов веточки из дерева арак. Похоже, от них и правда есть толк.
– Что за человек готов использовать любимую в своих махинациях?
Он шагнул ближе. Я была ростом ему по грудь – широкую, как зерцальные доспехи. Он явно много времени провел на солнце – смешанный с духами запах пота был удушающим.
– Если ты станешь моей женой, мы будем проворачивать махинации, пока не ляжем пылью в землю. Это главный урок, который я получил от родителей, так что привыкай.
Я не была уверена, что привыкну. Мысль о том, что Озара арестуют из-за меня, заставляла чувствовать себя такой… грязной.
– Ты правда воспользовался отцовской печатью? Когда Озара арестуют, он расскажет твоему отцу, что это я дала ему тот пергамент.
– Никто не ожидает от козочки, что она кусается, так что в худшем случае тебя сочтут невольной соучастницей. А кроме того, я двадцать пять лет имею дело с отцом. И весьма успешно, должен заметить.
– Великий визирь не отличается милосердием. Неужели ты не видишь, как я встревожена?
Молящиеся женщины обернулись. Мой голос звучал слишком громко в святом месте.
Хадрит обдал мое ухо сладким и тяжелым дыханием.
– Ох, моя коз… моя любимая. Доверие – это почва, на которой произрастает любовь. Наше доверие расцветет в дивный кипарис, простирающийся до самых небес. – Его язык был почти у моего уха, когда он прошептал: – Скоро у меня для тебя будет другое задание, моя прекрасная.
С этими словами он меня покинул. После совершения неприглядного поступка мне снова захотелось помыться. И при этом меня сжигало желание узнать, чего он хочет от меня теперь. Что бы это ни было, я уже не могу остановиться.
Я опять приняла ванну, третью за сегодня. На этот раз я убедилась, что вокруг никого и я могу поплакать. Евнухи у двери наверняка услышат, но рыдающая в купальне гарема женщина их точно не удивит.
Я даже помолилась. Сначала святой Ризве, умоляя простить меня за то, что воспользовалась ее храмом для такого неблаговидного дела. Но мой внутренний ребенок, так долго дремавший и пробудившийся после встречи с братом, считал греховным молиться святой, и потому я помолилась отцу Хисти. Или святому Хисти? Да какая разница? Он основал нашу религию, вне зависимости от того, по какому пути ты следуешь. Истинный путь или путь еретиков – как их различить?
Все причиняло мне боль – матушка, малыш Бетиль, отец, Джихан. Мой внутренний ребенок страдал. В голове крутились воспоминания. Почему они всегда такие болезненные? Например, тот день, когда отец не вернулся после битвы с неверными, племенем рубади, а я села на его постель и вдыхала его запах, даже пила его мерзкий соленый чай. Мою мать чуть не выдали замуж за нового кагана, которому отец тут же снес голову, когда через восемь месяцев вернулся. Все это время я не переставала молиться отцу Хисти и Потомкам, чтобы наша семья снова объединилась.