— Хан Оберон! — Дрожащим голосом провозгласил слуга и разговоры в зале окончательно стихли.
Люди степи, вечный ужас империи, кровожадные убийцы и грабители. Каждого в детстве пугали, что степняк заберёт... и вот они здесь. Ролан озадаченно воззрился на ребёнка, Лет пять, может, четыре. Крепкий, с холодными злобными глазами, цвета старого льда. Волосы короткие и светлые, как и у Ролана... это девочка!
Луиджина едва слышно застонала, зажмурилась на миг и на лице расцвела улыбка. Хан Оберон остановился у девятнадцати шагов до трона. Взглянул на владычицу и проскрипел:
— Народ Вольной Степи приветствует тебя, дочь Хана Ханов. Прошу прощения, я не могу склониться, возраст.
— Ничего, славный Оберон, я уважаю седины, у кого бы они не были. — Ответила Луиджина и обвела зал ладонью. — Прошу, присоединяйся к празднованию. Народ империи рад всем союзникам.
Старец благодарно кивнул, поднял левую руку и щёлкнул пальцами. Женщина с ребёнком вышла вперёд, опустила девочку на пол. Синеглазая бестия почтительно поклонилась, не как императрице, а как старшей. Луиджина, прекрасно скрывая дрожь, поднялась. Оберон похлопал по плечу и протянул свёрток.
Девочка взяла одной рукой и под дружный вздох собравшихся пошла к императрице. Луиджина подняла руку останавливая стражей и с улыбкой пошла навстречу, чувствуя тысячи взглядов.
— Это вам, тётя. — Пискнула девочка, но глаза её остались холодными.
Императрица переняла свёрток, мышцы заметно напряглись, и выпрямилась. Странная девочка улыбнулась и вприпрыжку побежала к матери. Та подхватила и усадила на плечо.
— Я премного благодарна вам за дары, дорогие гости, прошу, веселитесь. А мне нужно удалиться.
— Вы даже не посмотрели на подарок. — Проскрипел Оберон.
— Я понимаю, что внутри. — Ответила Луиджина с мягкой улыбкой, но тоном, отсекающим любое продолжение разговора.
Глава 3
Толстая дверь из тёмного дуба отрезала гул голосов. Ролан успел увидеть, как Сал с улыбкой отходит в сторону. Луиджина пронеслась через кабинет, грозно цокая высокими каблуками по светлому мрамору. Остановилась у огромного стола, перед окном, занимающим половину стены. Парень неуверенно шагнул за ней, протянул руку и с усилием опустил, спрятал за спину. Императрица развернулась, шумно выдохнула и подняла подарок степняков на уровень глаз.
— Знаешь, что внутри?
— Наверняка что-то тяжёлое. — Предположил Ролан, проходя мимо ряда книжных шкафов, поднимающихся до потолка.
Девушка с размаху грохнула свёрток об стол, глухо стукнуло, подтверждая догадку. Сорвала ткань и на свет показался прямой клинок из голубоватого металла в ворохе степных трав. Терпкий аромат защекотал нос. Ролан невольно представил грозовые облака на бескрайним травяным морем, через которое мчит табун.
— Довольно скромный подарок, — сказал парень, становясь рядом и едва сдерживая желания ухватить за талию, — но тяжёлый.
— Шутишь? — Выдохнула Луиджина, щёлкнула ногтем по клинку и комнату наполнил тонкий звук камертона. — Этот меч стоит, как два поместья в столице.
— Тебе так не нравится оружие?
— С чего ты взял?
— Ты не выглядишь довольной...
Луиджина сгребла пучок трав, растёрла в кулаке, медленно поднимая руку. На пол посыпалась мелкая пыль, а запах стал удушающим. Ролан жадно потянул ноздрями, взгляд слегка затуманился.
— Довольной?! Ты, что же, ничего не смыслишь в символизме?!
— Похоже на то.
Эльфийка разжала кулак и сдула остатки пыли, взглянула в глаза и мрачно продекламировала:
— Всё, что у нас есть, это трава и оружие. Очень хорошее оружие.
— Они объявляют войну? — Спросил Ролан, вскидывая бровь.
— Нет. — Выдохнула Луиджина, взмахнула рукой и, обойдя стол, встала у окна, мрачно глядя на внутренний парк дворца. — Намекают... да ещё эта девчонка... проклятье. Они не хотят воевать, но если я ничего не предприму, выхода у них не останется. Тогда они пустят её в ход.
— Кого её? — Осторожно сказал Ролан, прекрасно осознавая ответ.
— Девчонку. Твою сводную сестру.
— Да что-б его... — Выдохнул Ролан, всплеснул руками. — Отец не мог удержаться в штанах хоть в каком-то из миров? Может, у него и в междумирье бастарды бегают?!
Луиджина подняла левую руку и звучно щёлкнула пальцами, сказала, не поворачиваясь:
— Не называй его отцом. Это ставит меня в неловкое положение, очень неловкое. Отношения между сестрой и братом, знаешь ли, порицаемы всегда.
— Да... — Прикусив кончик языка, выдохнул Ролан. — Ты права, если он назовётся моим отцом, я его ударю. Так что... ну в общем ты поняла.