Все. Пришло время. Мак-Ней поудобней устроился в кресле. На его усталом лице ничего не отражалось. Конечно, он вовсе не походил на героя. Сейчас он не думал ни о будущем Лысоголовых, ни о том, что единственным местом, где еще оставалась тайна, был его мозг.
Он снял с себя бинты, обнажил рану, и в то же время думал о Марианне. Его жизнь уходила через открытую рану, а он мысленно говорил с Марианной: «Я хотел бы проститься с тобой, Марианна. Но я не должен прикасаться к тебе, даже в мыслях, особенно в мыслях. Мы слишком близки. Ты проснешься и… Надеюсь, ты не будешь чувствовать себя слишком одиноко, дорогая моя….»
Линк возвращался к своим. Кочевники не относились к Лысоголовым, но Касси была его женой. Таким образом, он изменил своей расе, предал, возможно, ее будущее, и присоединился к Кочевникам. Была уже поздняя осень, дул холодный ветер, с деревьев падали последние листья, когда он, наконец, нашел своих. Они ждали его. Он чувствовал это, он знал это, и сердце его билось в нетерпении.
Значит, он предал. Может быть. В жизни Лысоголовых один человек значит мало. Возможно, на свете станет на несколько телепатов меньше, ведь он не женился на Алексе. А впрочем, это уже было делом самих Лысоголовых.
Но теперь он не думал об этом, он почти бегом пробежал последние метры, отделявшие его от Касси, сидевшей у костра. Он думал о ней, о ее темных блестящих волосах, о нежности ее щек. Он несколько раз окликнул ее.
Сначала она не хотела в это поверить, он увидел в ее глазах сомнение, и это же сомнение он прочитал в ее мыслях. Но когда он сел рядом с ней, такой странный в городской одежде, и обнял ее, все ее сомнения развеялись.
Она вымолвила:
— Линк… Ты вернулся.
— Вернулся, — все, что он мог сказать.
Затем он долго молчал и ни о чем не думал. Наконец, Касси сказала, что хочет ему что-то показать, что это должно вызвать у него интерес.
Все было сделано как раз вовремя. Линк широко раскрыл глаза, казалось, он лишился дара речи. Потом Касси рассмеялась и сказала ему, что это же не первый ребенок на свете.
— Я… мы… на самом деле…
— Ну, конечно же, мы. Линк младший. Как он тебе? И, кроме того, он похож на своего отца.
— Что?
— На, возьми его.
Линк понял, что она хотела этим сказать. На головке младенца не было ни единого волоска, на лице никаких следов бровей или ресниц.
— Но… ты же не лысая, Касси. Каким образом?
— Ну а ты Линк, ты же лысый.
Свободной рукой Линк привлек ее к себе. Он не думал ни о будущем, ни о последствиях этого смешанного брака. Теперь он испытывал огромное облегчение, держа у себя на руках ребенка, похожего на него. Теперь речь шла не только о том, что род его будет продолжаться. Для Линка появление ребенка на свет означало что-то вроде помилования. Теперь он не был предателем своей расы.
Но Кочевники, решил он, не должны влиять на воспитание ребенка, как это было в случае с ним. «Я воспитаю его, — думал Линк, — он узнает, что он — Лысоголовый, и я научу его этим гордиться. И если когда-нибудь они… нет, он нам нужен… ему повезет там, где я потерпел поражение.»
Все это было здорово и довольно справедливо: союз Лысоголового и простой женщины дал миру еще одного Лысоголового. Следовательно, при смешанном браке мутация сохраняется. Человек должен следовать своему инстинкту, как это сделал Линк. Он принадлежал к расе Лысоголовых, предал ее, и это предательство не повлекло за собой наказания.
Может быть, открытие Мак-Нея отсрочит день погрома. А может быть, и нет. Но даже, если этот день наступит, это не будет концом для Лысоголовых. Их будут преследовать, они будут прятаться, но не признают себя побежденными. А может быть, самое надежное укрытие они найдут среди Кочевников, ведь у них там теперь есть свой представитель.
«Может быть, так и надо, чтобы это произошло, — думал Линк, обнимая жену и сына. — Когда-то это было моей жизнью. Но не теперь. Я сейчас слишком много знаю, чтобы быть счастливым здесь. Ведь именно здесь я осуществляю связь между открытым обществом и потайной жизнью беглецов. Когда-нибудь эта связь может понадобиться.»
Вдали послышалась песня: Кочевники возвращались с охоты. Линк с удивлением осознал, что он больше не испытывал недоверия к ним. Теперь он их понимал. Он знал их лучше, чем знали они сами себя, и он мог оценить их по справедливости. Кочевники больше не были людьми, неприспособленными к жизни, отбросами цивилизации. Все то, что было в них лучшим, явилось результатом отбора, проведенного всеми предыдущими поколениями. Американцы всегда были первопроходцами, искателями приключений, покинувшими Старый Свет, и эта тяга к путешествиям проявилась в потомках давно исчезнувших поколений. Кочевники, а они и были кочевниками, жителями лесов, воинами. И теперь их потомкам, крепким и неустрашимым, может быть, придется приютить у себя тех, кого унижают и преследуют.