— Графиня, — холодно сказал Жильбер, — вы даже не знаете меня, может быть, я бандит или вышедшее из бездны чудовище. Меня поражает ваше доверие ко мне.
— Я не испытываю никакого доверия к вам, — возразил с высокомерием Паук. — Я никогда никому не доверяла: ни мужчинам, ни женщинам. Мы оба попали в одну и ту же ловушку, и нам ничего не остается, как действовать вместе. Если только народ Триполи узнает, что он принял за своего повелителя чужака и узурпатора, ваша участь будет решена.
— Так же, как и ваша, графиня.
— Сомневаюсь. Поэтому, человек-дьявол, я и предлагаю вам эту сделку… Для меня, как и для всех жителей этой страны, вы — Жильбер Трипольский.
Ее круглые глаза сверкали.
— Повторяю, вы женитесь на Анне. Появятся один или два сына. Потом вы можете остаться или уехать, взяв с собой причитающееся вам богатство, но не больше одного груженного золотом корабля. Но тогда вы окончательно исчезнете, и о вас никто никогда не узнает… Анна станет очень представительной вдовой и удалится в какой-нибудь монастырь, и тогда буду править я, как и раньше…
«Если ты не исчезнешь, — прочитал Жильбер в ее желтых глазах, — я обязуюсь отправить тебя к другому Жильберу. В Триполи есть глубокие каменные „мешки“. Да и пустыня большая…» Вот так была предрешена участь первого Жильбера.
— Ну, устраивает вас такая сделка? — спросила Дама-Остроберт.
Он поклонился и поэтому не заметил, как потянулись к нему ее когти.
Его ракета находилась во впадине в горах, которая называлась (сейчас он знал это) Гермель, и все эти ловушки и угрозы, что сопровождали его на Анти-Земле, представлялись ему сейчас малозначащими.
Свадебная процессия ждала Деста на мосту через Кадишу — небольшую реку с прозрачной, как стекло, водой, опоясывающую крепостные валы. Воздух был теплым, лепестки цветов с апельсиновых деревьев падали на арки моста. По обеим его сторонам торговали купцы. Они расхваливали свои кувшины, арбузы и ароматические вещества. Перед подъемным мостом садились на вороных коней, покрытых ярко-красными попонами, стражники-сарацины с огненными и бирюзовыми тюрбанами на голове, а вокруг носилок с серебряными занавесками стояли рыцари в дамасских доспехах. Носилки поддерживали двадцать четыре негра, облаченных в кольчуги из черных эмалированных пластин, украшенных опалом. Жильбер понял, что ему придется отправиться в путь в качестве пленника, и потребовал лошадь.
На этот раз Сафарус позволил ему ехать верхом. Он был обеспокоен. В толпе, окружавшей кортеж, он получил два ужасных послания. Их сунули ему в руки странствующий торговец и какой-то кочевник в платье из голубого сукна. Одно послание содержало печать со звездой Соломона и зодиакальный амулет, другое — серебряный полумесяц, зерна звездчатки и обыкновенный камень, при виде которого на глаза Сафаруса навернулись слезы: это был кусочек мостовой из Храма Зорободель.
Две секретные встречи были назначены в катакомбах Константина и на мостовой, ведущей к Храму Господнему.
Исаак Агасверус Лакедем всю свою жизнь, очень долгую жизнь, был неуязвимым, во всех сделках находил себе выгоду, был то там, то здесь.
Караван шел день и ночь. Дест сидел на коне огненной масти так, как будто всю жизнь провел в седле. Он торопил людей и совсем загонял лошадей и верблюдов. Пройдя снежные склоны гор Ливана, кортеж углублялся сейчас в Иудею. Астронавт жадно вдыхал этот знакомый ему воздух. Наконец-то этот невыносимый сон, этот кошмар вот-вот закончатся: он сможет сбросить маску, найти ту впадину из розового гранита, где находится его корабль! С него, как кора, слетела вся меланхолия принца Триполи; он надел свой космический комбинезон и проверил бластер. Когда волны Мертвого озера заискрятся среди меловых скал, Жильбер сбросит с себя эту власть Анти-Земли: он снова станет Дестом, астронавтом, который обнаружил на планете довольно любопытных гуманоидов, все это исчезнет, и он вернется в свой корабль.
«В конце концов, — философски говорил он себе, — дела не так уж и плохи… Я мог бы попасть к осьминогам или людоедам, либо к бедуинам! Анти-Земля является подходящей планетой, с которой Земля могла бы позднее установить отношения. Но не раньше, чем здесь перестанут убивать сирот и уничтожать путешественников! Вполне возможно, что некоторые астронавты уже приземлялись здесь и им не оказывали гостеприимного приема…»