— С чего начинается Ваше утро? – и, не дожидаясь ответа, продолжала, — каждое утро во «Вкусных и полезных завтраках» начинается с жасминового чая и свежайших булочек с деревенским сливочным маслом. Посетите наше кафе, где милые горничные всегда составят компанию тем, кто не привык завтракать в одиночестве!
Рика улыбнулась про себя, подумав, вот бы удивилась девица в белоснежной наколке на волосах, если бы услышала, что утро чародейки не так уж редко начинается со вскрытия трупа.
Она обошла вокруг распростёртого на прозекторском столе артиста. Перво-наперво срезать всю одежду — шикарный костюм, в котором тот исполнил свою последнюю в жизни арию, пропитался засохшей кровью. Магией она удалила кровь с тела. Ни время, ни место, ни причина смерти не вызывали каких-либо вопросов или интереса. Чародейка сама, своими глазами видела вчера вечером, как Эйдо Финчи пустил себе пулю в лоб из старинного пистолета. Пистолет этот, богато изукрашенный серебром и перламутром, лежал у неё на рабочем столе в специальной коробке для вещдоков. Рике нужно было выяснить, не было ли какой причины, побудившей звезду уйти из жизни. Версию самоубийства выдвинула невеста его величества, и эту самую версию необходимо было отработать в первую голову.
— Ладно, — бормотала себе под нос чародейка, делая первый глубокий надрез, — поглядим, не страдали ли вы, господин Финчи, какими-либо скрытыми недугами, которые могли бы побудить вас свести счёты с жизнью.
Тут она обругала себя за торопливость. По регламенту перед вскрытием надлежало сделать тест на остаточную магию, дабы убедиться, что чары и заклятия не были наложены ни на жертву, ни на орудие убийства. Тест Пикелоу на многострадальном зеркале показал, что колдовскому воздействию артист не подвергался по крайней мере пару последних недель. Рика даже не удивилась, обнаружив единственный след косметической магии. Она уже увидела, что на самом деле Эйдо был брюнетом, а чудесный оттенок белого золота на его вьющихся волосах – эффект магического осветления.
Пистолет тоже был чист. Девушка вернулась к вскрытию. Примерно через час она вернула все органы на место и зашила тело. Рика не успела помыть руки, как к ней в кабинет буквально ворвался осанистый мужчина средних лет, в котором чародейка сразу же узнала директора театра. Это он приносил извинения почтеннейшей публике.
— Как я вижу, милочка, вы уже закончили? – спросил он, даже не поздоровавшись, — могу я забрать тело. Кстати, имею честь представиться: Дже́мени Оку́ра – директор Королевского оперного театра, — он протянул чародейке визитку с позолоченными витиеватыми буквами, — а вы, как я понимаю…
— Вовсе не милочка, а мистрис Таками – коронер его королевского величества. И, входя в кабинет к чародею, очень желательно стучаться. Для вас желательно, а то мало ли какие побочки от заклятий могут попасть на не вовремя зашедшего постороннего.
— Ах, великодушно простите! – поклонился господин Окура, — мой рассудок немного помутился от горя, что не могло не сказаться на забывчивости в отношении самой банальной вежливости. Но смерть нашей звезды, нашего великого таланта, нашего… — он, словно не находя слов, вытащил из кармана большой носовой платок и принялся промокать сухие глаза, — это невосполнимая утрата и гигантская трагедия для всего театра. Я со вчерашнего вечера только и занят тем, что готовлю подобающую церемонию погребения.
Мужчина вытянул шею и заглянул в прозекторскую, где на столе лежал Эйдо Финчи.
— Как неудачно, что парню пришла блажь выстрелить себе в голову. Ума не приложу, каким образом нам придать ему приличный вид? Ведь у него было столько поклонниц! Вы не могли бы сколдовать на скорую руку что-нибудь эдакое, чтобы хоть как-то скрыть отвратительную дырку в голове, которой вчера наш безумец ухитрился себя наградить?
— Нет, господин Окура, — ответила Рика, — я подобными вещами не занимаюсь.
— Жаль, очень даже зря, дело это денежное, — продолжал бормотать директор, пока рабочие в комбинезонах с логотипом театра выносили тело, — это могло бы всем облегчить жизнь.
Чародейка собиралась уже заявить, что последнее, о чём она задумывается в данный момент, так это – об облегчении жизни директору Королевского оперного театра, но Окура уже спешил выйти за дверь и в ответе её совершенно не нуждался.