— Есть одно предположение, — проговорил коррехидор, сделав такое таинственное лицо, что чародейка еле удержалась, чтобы не прыснуть со смеху, — только умоляю вас, уважаемый господин Сайн, никому ни ползвука!
— Могила! – заверил администратор, — я ж понимаю, у вас тайна следствия и всё такое.
— Именно. Так вот, мы проверяем версию гипноза.
— Гипноза? – на гладко выбритом лице собеседника отразилось искреннее недоумение. Казалось, он ожидал услышать всё, о чём угодно, но не про гипноз.
— Ага. Вот госпожа Таками вам всё разъяснит.
Рика, ругая про себя последними словами четвёртого сына Дубового клана за то, что тот не предупредил её заранее, принялась распространяться о сущности гипноза и его воздействии на психику человека. За это время ей пришлось спешно выдумывать версию, которая бы естественным путём привела их под сцену. Чародейка с видом знатока сообщила администратору театра, что подтолкнуть к самоубийству солиста, подающего большие надежды, мог некто, находящийся под сценой и с помощью усиленного магическим амулетом гипноза мог понудить Финчи пустить себе пулю в лоб.
— Если сие подтвердиться, — чародейка вскинула бровь на манер Вила, — то мой ритуал покажет место, где находился преступник и дальнейшее направление поиска. Возможно, — она сделала многозначительную паузу, — мне удастся определить даже пол виновного.
— Боги! – воскликнул Сайн, — да я гляжу, магическая наука не стоит на месте. Я вам нужен?
— Нет, — ответила Рика, на которую коррехидор спихнул окончание беседы, — моя работа не займёт много времени, и не отвлечёт артистов от работы. Скажите, трюм сцены на «Проклятой королеве» задействован?
— Нет, нет, — последовал ответ, — мы в последнее время вообще редко используем люки. Магические спецэффекты гораздо лучше и безопаснее. В былые времена немало рук и ног было сломано и вывихнуто из-за нарушений банальных правил по безопасности. А ведь артисты – они народ какой! – Сайн безнадёжно махнул рукой, — им хоть кол на голове теши, хоть весь язык оббей, они всё одно – на свой лад поступать станут.
Далее он рассыпался в извинениях, сослался на сотни неотложных дел и, кланяясь удалился.
— Могли бы хот предупредить про гипноз, — возмутилась чародейка.
— Извините, это был экспромт.
— Экспромты – не по моей части. Вдруг бы я растерялась и не придумала, что сказать?
— Растерялись? – Вил окинул её недоверчивым взглядом, — ни за что. Я был абсолютно уверен в вас. Всё вышло просто блестяще. Пойдёмте за кулисы. Вы незаметно установите своего соглядатая, а я прослежу, чтобы никому не взбрела в голову блажь спуститься в трюм, чтобы незаметно выкурить папиросу.
Спектакль был в разгаре. Первое отделение приближалось к концу, оркестр гремел, артисты носились по закулисью; кто-то бесстыдно переодевался прямо на глазах окружающих, несколько человек закусывали возле обильно накрытого стола в коридоре. Мимо просеменила запыхавшаяся костюмерша Ари с ворохом балетных пачек. Одним словом, вокруг царила та прекрасная возбуждающая неразбериха, что непременно сопровождает любой спектакль.
Но более всего удивили чародейку звуки. Балет сопровождался громким топотом. В зрительном зале расстояние до сцены и играющий оркестр заглушали звуки прыжков и стук пуант, а за сценой всё это слышалось в полной мере.
У знакомого по предыдущим визитам зеркала маялся высокий мужчина в дорогом костюме с букетом белых роз в руках. Им оказался нахальный прилизанный владелец магомобиля, что утром занял место Вила. Видимо, его пассия в данный момент танцевала на сцене, а он ждал антракта. Рика заметила в боковом кармане его смокинга плоскую длинную коробочку с обещанным сюрпризом. Возможно, это было колье или диадема. Мужчина без интереса проводил их взглядом, вытащил золотые часы из жилетного кармана и вздохнул. По всей видимости, он устал ждать, а до перерыва оставалось ещё время.
Вил велел Рике спускаться вниз, а сам встал возле люка, остановил первого встречного парня в трико и принялся задавать ему разные вопросы по поводу Финчи. Парень, прислушиваясь к оркестру, рассеянно отвечал, что с Финчи близко знаком не был, выпивали пару раз в общей компании, и всё. Причин поступка (он так обтекаемо назвал публичное самоубийство) не знает, сообщил только, будто бы ходили слухи о некоей даме, что в последние полгода покровительствовала артисту.