Чародейка согласилась. Косоротенькая не производила впечатление человека с железной волей, поэтому их небольшой спектакль мог сработать.
— Кто будет злым следователем? – спросила она.
— Естественно, вы. У вас прекрасно получается выводить окружающих из себя, а я – добродушный, богатый пофигист, который не в силах устоять перед любой юбкой. Даже если она надета на посредственные, худые бёдра.
— Сочту ваши слова комплиментом, — неуверенно проговорила Рика, — неужели я и правда постоянно вывожу вас из себя?
Вил снова заглянул во встревоженные и чуточку колючие зелёные глаза девушки:
— Нет, не постоянно. Но случается.
Пока Рика придумывала достойный ответ, они повернули за угол и оказались у костюмерной. Оттуда явственно несло благовониями с сандалом.
Ари Дару показалась Рике бледнее, чем обычно.
— Следствие располагает фактами, что у вас имелись достаточные мотивы для убийства артиста Королевского оперного театра Финчи Эйдо, — с места в карьер начала чародейка, — вы раздобыли патроны к револьверу и перед спектаклем подменили холостые боевыми, зарядив для верности целых два, — чародейка вытащила пакет с уликами и многозначительно потрясла им.
— Я этого не делала, — кривой рот ещё больше отъехал влево, а лицо Ари приняло плаксивое выражение, — да, я любила Эйдо, любила с самого детства. Но смерти ему не желала никогда.
— Зато легко пожелали и погубили его карьеру в драматической труппе, — тоном прокурора заклеймила Рика, — вам ведь отлично было известно о его аллергии на мандарины. А ребёнок? Вы ведь не простили ему потерю ребёнка?
— Вы добрались до Донни, — устало констатировала Ари. Она как-то поникла, сжалась на табурете, куда ей велела сесть Рика, — да, я смешала его глайс с мандариновым соком. Я была зла, обижена, и чертовски жалела, что предложила расстаться. Если бы не моя дурацкая гордость…, — она прерывисто вздохнула, — я потеряла всё. Возможно, не уйди я тогда, был бы хоть малюсенький шанс…, но он даже не попытался удержать меня, казалось, какое-то противоестественное, обидное облегчение испытал.
— И вы решили убить его.
— Нет! Нет!
— Ваши крики ни к чему не приведут, — с холодной надменностью, которую она подглядела у Вила, заявила чародейка, — я проведу ритуал, и сразу определю, что вы, госпожа Дару, касались вещей покойного. Вы сами с радостью расскажете, каким образом и когда поменяли патроны, можете быть уверены.
— Она сделает это, — подтвердил Вилохэд, — и всё увидит. Вам никогда не приходилось быть участницей магического ритуала? – Ари ошалело качнула головой, — прелюбопытнейший опыт. Но, если вы причастны к трагедии на премьере, мой вам совет: совершите добровольное и полное признание вины. Я обещаю со своей стороны содействие и защиту. Поверьте, я просто не в состоянии оставить такую милую девушку в бедственном положении, пускай даже она сама себя туда загнала.
Рика, бросая выразительные взгляды на обвиняемую, принялась выкладывать из своего саквояжа магические принадлежности, на которые костюмерша взирала с таким испугом и отвращением, словно при ней раскладывали орудия пытки. Последней каплей почему-то стал фамильяр. Вид крылатого черепа, рассыпающего вокруг себя лиловые искорки, доконал Ари.
— Я готова сознаться, — она опустила голову, — только прошу, не подвергайте меня чародейским мучениям!
— Госпожа Таками? – обратился к чародейке Вил, — вы ещё не начинали ритуала?
— Пока только готовлюсь, — Тама подлетела к подозреваемой и нахально зависла прямо перед её лицом, заставляя отворачиваться. При этом крылатый череп упорно продолжал попадать в поле зрения своей жертвы.
— Я предлагаю дать возможность госпоже Дару сделать признание.
Рика захлопнула саквояж и отошла на шаг в сторону, мол, ладно, подожду своего часа, и жестом отозвала Таму.
— Господин коррехидор, — почти выкрикнула Ари, — я признаюсь в том, что утаила важную улику. Я забрала письмо.
— В котором господин Финчи написал о самоубийстве? – не поверил своим ушам коррехидор.
— Что вы, вовсе нет. В его кармане я нашла письмо к женщине.
— И всего-то? – усмехнулась чародейка, — думаете, мы в это поверим?
— Правда, — слёзы брызнули из глаз костюмерши, а кривой рот безобразно расплылся, — я всегда проверяю карманы костюмов. Иногда артисты кладут туда реквизит или какие-то свои вещи. А карманы Эйчика я проверяла с особенной тщательностью, надеялась найти хотя бы что-то, доказывающее, что его нынешний страстный рома пошёл на спад.
— Вы были в курсе его личной жизни? – оживился коррехидор, — знали, с кем он встречался?