— Кто знает о ящичке и способе забрать ключи, а также о том, каким именно ключом открывается витрина? – коррехидор сличал патроны из своего пакета и из коробки. Они оказались совершенно одинаковыми.
— Известно мне, — ловя ртом воздух, проговорил хозяин дома, — и моей жене Хине. А откуда у вас патрон?
— Должен заявить официально, господин Утида, — Вил серьёзно поглядел на растерянного кудрявого мужчину, — патроны из вашей коллекции фигурируют в деле об убийстве солиста Королевского оперного театра Эйдо Финчи. Что вы можете сказать нам по этому поводу?
— Я знал, что это плохо кончится, — тихим, убитым голосом проговорил Утида, — извините, но мне нужно выпить. Пойдёмте в гостиную, я расскажу, что именно должно было плохо кончиться. И кончилось…
В гостиной он налил себе солидную порцию виски из обширного набора бутылок и бокалов, примостившихся почему-то на рояле, кивнул на отказ коррехидора, предложил гостям сесть и выпил.
— Дело касается Хины, — проговорил он тихо, — видите ли, сэр Вилохэд, наш брак не имеет и не имел ничего общего с союзом двух любящих сердец. Это просто сговор. Отец Хины, господин Хигеми, был простого происхождения, разбогател своими силами и страшно желал породниться с древесно-рождёнными. Наш род пришёл в упадок уже несколько поколений назад, все попытки поправить финансовое положение выгодными браками не удавались. Мой дядя даже выдвинул теорию о родовом проклятии, хотя она и была шита белыми нитками. Возможность породниться с одним из богатейших промышленников в Кленфилде, да и в королевстве, показалась моему отцу заманчивой. Дело было слажено: я стал мужем единственной дочери Хигеми. Дела моего рода устроились как нельзя лучше, но свершилось это путём принесения в жертву чувств сразу двоих молодых людей. Нам было чуть за двадцать, и мы были абсолютно равнодушны друг к другу. Вы спросите, как такое возможно: симпатичный парень и красивая девица стали супругами, и при этом не возникло никаких чувств? – он сделал ещё один большой глоток, чуть сморщился (не то от выпитого спиртного, не то от горьких воспоминаний), — но в нашем случае боги распорядились именно так. Мы оказались не нужны друг другу даже в постели. Очень скоро, благодаря разумности Хины, было принято решение о свободном браке: если нас соединило обоюдное желание нашей родни, это – не повод проводить всю жизнь в унынии с совершенно не интересующим тебя ни в каком разрезе человеком.
— То есть, вы оба рассматривали возможность иметь связи на стороне? – уточнил коррехидор.
— Да, мы приняли это непростое решение. Мы получили свободу с условием никогда, ни при каких обстоятельствах не выходить за рамки приличий. И мною условие сие неукоснительно соблюдалось. Но вот Хинако..., — он покачал головой, — не знаю, как другие женщины повели бы себя в подобных обстоятельствах, но моя супруга оказалась склонной к страстным романам. По первоначалу всё было прилично. Был художник, которого она превозносила до небес. Его сменил непризнанный гений поэзии. Жил гений где-то на чердаке, но сочинял весьма недурные любовные стихи.
— Получается, ваша жена показывала вам стихи, которые ей посвятил её любовник? – изумилась чародейка.
— Мы с Хиной не были счастливыми супругами, что, впрочем, не мешало нам иногда спать вместе, — с обезоруживающей откровенностью заявил Утида, — и при том приятельствовать. Ревности меж нами не было, а пикантные рассказы о любовных приключениях весьма скрашивали общение. Два года назад Хина увлеклась бедным студентом, но вот этой связи положил конец уже я. Убедил супругу, что не стоит иметь дела с мальчишкой, который боги знает что может себе навоображать по её адресу.
Он замолчал, словно собирался с мыслями, потом заговорил снова. Заговорил несколько торопливо, чуточку сбивчиво:
— А полгода назад пришла самая настоящая беда. Хина влюбилась. Я всё понимал: страсть, увлечение плюс развлечение. Но что б настолько потерять голову! Объектом оказался Эйдо Финчи. Она и без того в Женском клубе театром увлекалась, а тут случилось нечто невообразимое: Хину словно подменили. Она превратилась в практически другого человека, это ещё что! Перестало перепадать в постели, и ладно. У меня имелась достойная замена супружеского ложа, но выход за рамки приличий! Моя жена стала появляться с любовником в общественных местах, магазинах, ресторанах, ходила к нему в театр. Словом, вела себя так, что знакомые порой мне сочувствовали, а порой крутили пальцем у виска. Я пытался отговорить её, взывал к разуму, пророчествовал о дурном завершении романа. Одно дело развлекаться, другое – влюбляться! Но ничего, кроме ненависти не приобрёл. Хина замкнулась, принялась избегать меня, и так было до прошлой недели.