Маста вытащил откуда-то огромный старинный револьвер, приставил его ко виску и на последних нотах нажал на спусковой крючок. Музыка успела угаснуть, со сцены прогремел выстрел, и Маста начал медленно заваливаться навзничь. Чародейка не могла не отметить высокое качество иллюзии: кровь, выплеснувшаяся из раны на голове, выглядела очень натурально. Она лужей разлилась по дощатому полу сцены, артисту удалось даже сдерживать дыхание, чтобы его грудь не поднималась, создавая полное впечатление смерти.
Зрительный зал взорвался рукоплесканиями, некоторые люди в партере вставали и аплодировали стоя. Крики «Браво!», «Великий Финчи!» раздавались со всех сторон.
Тут-то чародейку и накрыло явственное ощущение смерти. Театр с самого его входа обрушил на Рику такое количество отголосков магии, которой он был пропитан от крыши до подвала, что девушке пришлось приглушить своё магическое чутьё, дабы не отфильтровываться на отпечатки волшебства, творимого тут каждый вечер: свет, декорации, эффекты, даже омолаживающая магия ощущалась вполне себе явственно. Но теперь! Эманации смерти витали над сценой. Рике стало ясно: и пистолет, и выстрел, самоубийство на сцене были самыми, что ни на есть, настоящими.
— Браво, — присоединился к общему хору голосов король, хотя сам даже не смотрел на сцену, а, пользуясь компанией коррехидора, занимал себя разговорами, — блистательно!
— Ваше величество, — негромко проговорила Рика, — Эйдо Финчи застрелился по-настоящему.
К ней повернулось красивое, породистое лицо монарха:
— Вы просто первый раз в опере. Тут лучшие чародеи работали над эффектом крови, — покровительственно проговорил он, — вы же не вскакивали с криками: «Пожар! Горим!», когда на сцене бушевало пламя костра?
— Я ощутила смерть, — твёрдо стояла на своём чародейка, — как некромант, я просто не могла не почувствовать этого!
— Вилли, тебе несказанно повезло, — усмехнулся король, — твоя невеста только внешне производит впечатление колючей и несколько чёрствой особы. В душе она – романтична и легковерна, готова бежать на сцену, оказывать помощь, поверив виртуозной игре актёра и мастерству театрального чародея. Прелестно!
Оркестр продолжал играть, а отвергнутая женщина наклонилась над погибшим возлюбленным, напевая колыбельную песню (видимо так режиссёр решил показать, что она потеряла от горя рассудок). Она приподняла голову Масты, хотела отвести со лба пропитавшуюся кровью прядь кудрявых золотых волос, но уронила голову артиста и огласила сцену отнюдь не благозвучным воплем. Затем она вскочила и бросилась к рампе с криком:
— Финчи умер! – женщина со страхом и отвращением смотрела на свои выпачканные самой настоящей кровью руки.
Оркестр нестройно смолк. Артистку сотрясали самые настоящие рыдания. Из-за кулис вышел полненький господин в континентальной одежде и галстуком бабочкой. Он подошёл к распростёртому в луже крови слепому мастеру и со знанием дела пощупал пульс на шее. Рике подумалось, что этому кругленькому человечку доводилось сталкиваться со смертью.
— Господа, — проговорил он после того, как поднялся с колен и вышел вперёд, — Королевский оперный театр приносит всем вам, наши уважаемые и горячо любимые зрители, самые глубокие извинения, — поклон практически параллельно полу, — произошёл несчастный случай, который, увы, не позволяет нам доиграть спектакль до конца. Денежные средства, затраченные вами на билеты, будут возмещены администрацией театра и попечительским советом в полном объёме. Я с прискорбием вынужден сообщить, что золотой голос нашего театра, прекрасный человек и талантливый молодой артист Эйдо Финчи скончался.
Рике не единожды доводилось видеть реакцию людей на внезапную смерть, произошедшую на их глазах, и всякий раз она не уставала удивляться разнообразию этих самых реакций. Кто-то истерически зарыдал (наверное, это были самые преданные поклонницы артиста с хрустальным голосом), иные ринулись вперёд, чтобы собственными глазами увидеть мёртвую звезду, замелькали вспышки, — это ушлые журналисты не могли пропустить сенсацию. Часть публики спешно потянулась к выходу. Директор театра кланялся, извинялся и заверял, что все деньги будут возвращены в самые кратчайшие сроки. Одна женщина в партере даже упала в обморок, но чародейке показалось, что обморок этот был не совсем настоящим, просто зрительница чувствовала острую потребность продемонстрировать окружающим свою тонко чувствующую, глубоко ранимую натуру.