— Ага, — хмыкнула про себя чародейка, — столь вдохновенно врёшь, что впору аплодировать. После того, как ты высмеивал стихи, посвящённые жене, Хина письма домой не приносила. И уж, тем более, не стала бы читать их при тебе.
— Это мысль, — подался вперёд Вил, — подобное письмо окончательно решило бы ход дела. Любой суд сочтёт удостоверенный в послании разрыв достаточным мотивом для убийства.
— Я, конечно, дико извиняюсь, господин коррехидор, — Утида всем своим видом изобразил смущение, — но хорошо ли ваши подчинённые обследовали вещи убитого?
— Почём мне знать? – не менее достоверно показал безразличие древесно-рождённого Вил, — сержант заправлял всеми делами на месте. Он ничего не нашёл. А вы полагаете, письмо могло быть?
— Если рассуждать логически, да. Представьте, молодой солист, звезда, у которого отбоя нет от поклонниц решает дать отставку своей возрастной любовнице, с которой тянет лямку унылого романа уже много месяцев. Представили?
— Ситуацию вы обрисовали довольно живо, — поощрил его коррехидор, — но я теряюсь, как она может привести к письму?
— Видимо вам повезло, — покачал головой Утида, — и боги избавили вас от внимания навязчивых и прилипчивых особ противоположного пола, — это замечание было оставлено без комментариев, — как раз к подобной породе и относится моя дорогая, бедная Хиноко. Она будет ходить хвостом, умолять, требовать, настаивать, может даже угрожать, что покончит с собой. Да, приходится раскрывать нелицеприятные семейные тайны! А что поделать? Убийство – есть убийство. И долг каждого законопослушного артанца изобличать виновного всеми доступными для него средствами!
— Надо же, как ты запел! – Рика внимательно слушала, но не могла отказать себе в удовольствии посмеиваться про себя над Утидой, — кому бы говорить об изобличении убийцы!
— Уверен, со своим любовником Хина поступала ровно также. Она настаивала и требовала примирения. Что же оставалось бедному парню? Написать письмо, окончательно расставить, так сказать, все штрихи и точки в их отношениях. Как жаль, что вы не обнаружили письма.
Вил сделал вид, что осмысливает сказанное оппонентом, потом проговорил:
— Вы, несомненно, правы, господин Утида. Мои люди не проявили достаточного рвения, осматривая место преступления. Да и их можно понять: театр настолько своеобразен, что кого-угодно собьёт с толку. Завтра с раннего утра, полагаю, часов с восьми, я направлю в Королевскую оперу группу из полусотни гвардейцев для полноценного и тщательного обыска в театре. Если покойный Финчи писал подобное письмо, оно будет найдено. К слову, — Вил махнул рукой, — я не уверен, что сержант Меллоун в грим уборную артиста заходил. Смерть произошла на сцене, он осмотрел сцену и успокоился. Так что грим уборная Финчи станет не последней целью завтра.
Утида согласно кивал.
— Перед началом репетиций – самое удачное время, — с чётко выверенным возбуждением продолжал Вил, — никаких посторонних в театре, никто не путается под ногами. Перекроем входы и выходы. Пока не перероем и не перетрясём всё, вплоть до последней тряпки, мышь не проскользнёт! Благодарю вас, господин Утида, за прекрасную идею. Ваше знание характера супруги просто открыло мне глаза. Нам пора. К завтрашнему утру необходимо подготовить уймищу бумаг, заручиться разрешением от королевского прокурора. Да что я загружаю вас ненужными подробностями, — оборвал он сам себя, — идёмте, госпожа Таками, у нас нет ни минуты свободного времени, если мы хотим организовать обыск в опере завтра с утра.
— Вы про завтрашнее утро нарочно много раз повторили? – спросила чародейка уже на улице, давясь от смеха. Очень уж занятно выглядела деланая озабоченность четвёртого сына Дубового клана в разговоре об обыске, — думали, с первого раза Утида не понял?
— Я изображал глубокую заинтересованность вопросом и старался донести, что у него остаётся один единственный шанс подбросить улику, — Вил распахнул дверь магомобиля, — теперь до вечера мы совершенно свободны. Предлагаю провести подаренные судьбой часы в безделии и праздности.
— Я подозреваю, под этим словосочетанием вы подразумеваете поход в Дом шоколадных грёз?
Коррехидор засмеялся и кивнул.
В театр они приехали заранее. Магомобиль коррехидор припарковал на соседней улице, чтобы исключить возможность опознавания убийцей. Турада, Меллоун и оперативная группа уже были на месте. Администратор разместил их в соседней грим уборной, переведя временно её владельца в другое помещение. Гримёрки оказались смежными, дверь, что загораживалась одёжным шкафом, была освобождена. От глаз входящих её прятала старенькая ширма с видом на священную гору и восходящей над ней в облаках полной луной. У ширмы примостились плетённые короба, живописно давящиеся старыми костюмами, корзина с восковыми, изрядно потёртыми и помятыми фруктами и несколько крестьянских соломенных шляп. Одним словом, декорация удалась на славу. За ширмой обнаружились два вполне себе удобных стула, кувшин с водой и даже тарелка с яблоками. Это Сайн позаботился об удобствах коррехидора и чародейки.