— Как думаете, — спросила еле слышно чародейка, дабы стряхнуть с себя наваждение, — Утида дождётся антракта?
— Нет, — также тихо ответил Вил, — антракт – не самое удобное время. Вокруг будет полно артистов, его могут увидеть. Да и нервы не выдержат излишнего ожидания. Вы же помните поговорку про ждать и догонять?
Рика кивнула и решила задействовать истинный слух. Она закрыла глаза и замкнула несколько магических цепей. Сразу оглушило обилие разнообразных звуков: скребётся под подоконником мышь, через одну гримёрку кто-то тихонько, почти беззвучно плакал. Справа мужчина пил воду. Глотки шумно отдавались в ушах чародейки. Прошла балерина, постукивая носками пуант, прошуршала пышная невесомая пачка. Вот знакомые шаги, остановка, напоминание исполнителю не пропустить выход на сцену. Вечерние птицы за окном слишком громко поют. Загавкала собака совсем уж в отдалении. Стоп. Чуткий истинный слух уловил странные шаги. Крадущиеся. Ни артисты, ни уж тем более, рабочие так не ходят. Администратор шагает вальяжно, с раскачкой. А этот пытается ступать неслышно, чему мешают кожаные подошвы выходных туфель. Идёт, безо всякого сомнения, мужчина приличного роста, не худой. Идёт довольно быстро, чуть замедляясь перед дверьми. Три шага – остановка, три шага – остановка. Девушка нашла в темноте руку Вила и чуть сжала. Тот ответил лёгким обнадёживающим пожатием – мол, понял и готов. Шаги остановились перед их дверью. Казалось, человек не решается войти, а, может, — подумалось чародейке, — просто ждёт, когда кто-то скроется из виду. Справа в конце коридора смеши и ругательства выдавали тащивших реквизит рабочих сцены.
И всё-таки она не успела вовремя зажмуриться, хотя отчётливо слышала звук открывающейся двери. Коррехидор закрыл глаза сразу, как только воспринял сигнал, поэтому спокойно наблюдал через сетку, как в грим уборную покойного Финчи проник господин Утида с букетом роз. Он оглянулся, положил букет на притулившуюся у стены банкетку с полосатым ситцевым сиденьем и вытащил из кармана сложенный лист бумаги. Затем он принялся искать подходящее место, и его внимание привлёк гримировальный столик с большим зеркалом, светильники которого весело вспыхнули при его приближении. Выдвижные ящики показались Утиде то ли слишком скрытыми (вдруг Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя не удосужится заглянуть туда), то ли очень уж явными. Убийца предпочёл запихнуть письмо за зеркало. Когда он художественно выправлял уголок своего послания, из-за ширмы вышел коррехидор с револьвером в руке.
— Утида, поднимите руки и сделайте один шаг назад, — приказал он.
Его голос послужил сигналом, дверь в соседнюю гримёрку распахнулась, и сразу же стало тесно от вооружённых людей в форме. Впереди всех был Турада с фамильным револьвером в руке, чуть отставал от него сержант Меллоун почему-то с саблей наголо.
— Господин Утида, — проговорил Вилохэд, когда Турада скрутил обвиняемому руки за спину и надел на него железные браслеты, — вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве солиста Королевского оперного театра Эйдо Финчи и покушении на убийство собственной жены – Хины Утиды. С этой минуты любые слова, сказанные вами, могут быть истолкованы против вас. Вы имеете право молчания и можете обратиться к своему адвокату. Если же такового у вас не имеется, Кленовая корона предоставит вам услуги королевского адвоката.
— Так вы знали?! – не выдержал Утида, — знали и водили меня за нос!
— Не вам одному практиковать подобное, — усмехнулся коррехидор и вытащил письмо из-за зеркала. Подумать только, какой слог. А вы здесь постарались, развернули и перечислили все причины разрыва, не забыв разбавить любовь к профессии любовью к женщине. Ага, — усмехнулся он, читая дальше, — и про навязчивость не забыли написать. Не случайно вы напирали на привычку жены докучать, добиваясь своего. «Ваши бесполезные многочисленные попытки вынудить меня принять наше примирение и возобновить любовную связь, — вслух прочёл он, — кажутся мне смехотворными и пустыми. Ни ваш гнев, ни угрозы не способны переменить моего мнения о том, что вы мне совершенно не нужны». Утида, да вы превзошли себя: упоминание об угрозах – очаровательно.
— Так предыдущее письмо вы всё же нашли, — скривился арестованный, — чего же вам не хватило?
— У нас было кое-что лишнее, — ответил коррехидор, — ваш грядущий развод, который возвращал вас почти в то же нищее положение, как и до брака. Вот этот мотив посерьёзнее оскоблённых чувств. Но главное – у вашей супруги непробиваемое алиби на вечер убийства. Его могут подтвердить все пятнадцать дам, что репетировали «Искорки поэзии» в минувшую субботу.