*** Вечер Нечипоренко провел в кругу семьи. Сосед-газосварщик сооорудил из металлического уголка большую конструкцию - остов аквариума, оставалось наклеить стеклянные стенки, для чего на рынке был куплен специальный герметик. Стекло по размеру вырезал тот же сосед, который был любителем рыбок, и вместе со стеклом подарил старый компрессор. В этом особой надобности не было, потому что будущие обитатели водного жилья - аксолотли, как выяснилось, всплывают время от времени на поверхность глотнуть атмосферного воздуха. Самих аксолотлей намечалось купить в ближайшее воскресенье, до которого оставалось два дня. К двенадцати ночи аквариум был построен, и довольные дети пошли спать, а капитан с женой уединились на кухне, отдохнуть от праведных трудов. Это был последний спокойный день в его жизни.
Еще на работе Шламов ощутил острую опасность, и чем ближе подъезжал к городу, тем больше это чувство усиливалось. Майор всегда доверял ему - он слишком часто бывал в экстремальных ситуациях, чтобы пренебрегать интуицией, а интуиция говорила, что за ним началась охота. Нетрудно было вычислить, где скрывается засада: "чистильщики" вряд ли станут ждать его на крыше со снайперской винтовкой - слишком трудоемкий и ненадежный способ. Специалисты будут работать на близком расстоянии - в доме или из машины у входа, но для них у Шламова имелись кое-какие домашние заготовки. Он прикинул, где могут быть расположены наблюдатели, оповещающие исполнителей о его приближении, обошел дом с обратной стороны, чтобы держаться вне поля зрения, прошел под арку и заскочил в угловое парадное. Шламовский дом представлял собой большой девятиэтажный массив, тянущийся огромной буквой "Г" вдоль проспекта, имеющий выходы во двор, загроможденный наспех построенными гаражами, газовой распределительной станцией и контейнерной площадкой для мусорных бачков. Майор поднялся на крышу, перешел на свою лестницу и начал осторожно спускаться, ни одним звуком не выдавая своего присутствия. Конечно, его могли ждать и в квартире, но за вероятность этого нельзя было поручиться на все сто процентов. Интуиция не подвела: исполнители - а их было двое - стояли у лестничного окна, глядя вниз, чтобы не пропустить клиента. Сумку Шламов оставил на крыше и был налегке. В карманах камуфлированной куртки он носил брянцевский ПМ и австрийский "глок-17", привезенный из Осетии. Парочка у окна заметила его почти сразу и мгновенно открыла огонь. Это были настоящие мастера, но и противник оказался не дилетантом. Звериный нюх и наработанные до абсолютного автоматизма движения определили дальнейший исход боя. Вместо того чтобы спрятаться за лестничный выступ, как это сделал бы другой, менее подготовленный человек, Шламов рванулся вперед, демонстрируя чудеса искусства скоростного качания маятника в самом сложном его исполнении вразножку, положив первую пулю из "глока" в правое плечо высокому громиле, а вторую - в грудь коренастому, стоящему в углу. Громила метнулся в мертвую зону под лестницей, а его напарник приткнулся к стене, и Шламов понял, что одного он свалил. Быстро нажимая на курок, он заставил "макаров" выплюнуть шквал огня, за две секунды выпустив всю обойму, чтобы задействовать фактор нервозности, и скатился по лестнице, ловя стволом "глока" появление участка тела в открывающейся щели. Громила не успел уйти, хотя тоже воевал на автомате - "по ушам" ему попало здорово: пээмовские пули попадали в стену рядом с его головой, обдавая облачками меловой пыли. Шламов упредил его уход, отключив правую руку в плечевом суставе, и, по мере расширения директрисы огня, поочередно всадил пули в живот, грудь и голову. Громила рухнул на полпути к лифту, выронив из левой руки запасной "вальтер ПП". Наступила тишина. Вся стычка заняла ровно восемь секунд. Шламов подобрал оружие: для подобных операций используются "левые" стволы, появление которых отследить практически невозможно, а следовательно, их можно безбоязненно применять для своих целей. Он выскочил на крышу и проделал весь путь в обратном порядке, так и не замеченный постом наружного наблюдения. Единственно, где он мог наследить, - остались гильзы брянцевского "макарова", но доказать, что стрелял лично Шламов... Майор злобно усмехнулся и похлопал по сумке. Там ждала своей очереди пехотная лопатка. Дальнейший путь до вокзала, оттуда на пригородной электричке и пешком от станции до Исследовательского центра занял у майора полтора часа. Оперативный дежурный пульта не поверил своим глазам, увидев на мониторе транслируемого видеокамерой с главного входа начальника охраны. - Проверка, - сказал Шламов, переступая порог караульного помещения. - Будем изучать состояние несения службы личным составом. Смена приуныла. Пятница была укороченным рабочим днем, научные сотрудники свалили пораньше, и охрана собиралась расслабиться перед выходными, но с появлением начальника пьянка откладывалась. А начальник собирался сидеть тут до упора. Шламов рассчитал очень точно. Всем известный сексот Молоканов ушел домой до него, а в этой смене вычисленных им стукачей не наблюдалось. Если особисты и будут копать, его подчиненные подтвердят, что 11 ноября он весь день был на работе и даже остался на ночь. Возможно, ненадолго отлучался. Скажем, на станцию. Это было алиби. Посидев для порядка в карауле около часа, Шламов поднялся в свой кабинет и завалился спать на кушетку. Звонить Нечипоренко из здания, где все разговоры прослушиваются и записываются дежурной сменой Первого отдела, он, естественно, не стал, и гэбист провел ночь спокойно. До последней минуты он так ничего и не узнал.