Мой ассистент и помощник Франк Магнес работал увлеченно и раздобыл много важного материала. Его вклад в наш общий труд отмечен далее в тексте. На последнем этапе работы над книгой неоценимую помощь оказала Кирсти Угельвик.
Норвежский союз писателей-документалистов выдал нам почетную стипендию, а благотворительный фонд «Свободное слово» выделил средства на издание книги. Я выражаю им свою благодарность.
Я хотел бы поблагодарить главного редактора издательства «Политическая энциклопедия» Андрея Сорокина за сотрудничество в издании этой книги на русском языке, а также Светлану Карпушину за профессиональный перевод и работу над книгой. Я также благодарен за помощь Посольству Норвегии в Москве. Кроме того, хотел бы поблагодарить господина Свелли за предоставленные им новые документы, которые помещены на странице 230.
Пролог
В праздник Святого Ханса (Иванов день) в Карелии ночью светло, как днем. Вероятно, в дождливую погоду ночью немного темнее. Так было и в 1944 году, когда там находилось около двухсот норвежцев в ожидании того, что произойдет. Они прибыли туда в конце января, основательно подготовленные к тому, что их ожидает. Было холодно и очень много снега, но Лыжный егерский батальон знал толк в ходьбе на лыжах. Именно поэтому они и были там.
Две огромные армии выжидали, стоя по обе стороны Восточного фронта на севере. Немцы отступали по всему югу Восточного фронта с боями и сражались, повернувшись спиной к своему отечеству. Русские наступали.
Война для солдат – это ожидание: заниматься повседневными делами в окопах и бункерах, следить за тем, чтобы оружие было в порядке, подвозить боеприпасы и другое снабжение. Время шло в рубке дров, ловле рыбы со льда и вшей из нижнего белья, сочинении писем домой. Они отпраздновали 17 мая – День независимости Норвегии с речами, тостами и песнями. Мылись в бане. Ждали развития событий. Ждали днем и ночью. Надо было быть готовым, когда наступит момент, защищать жизнь, чтобы ожидание переросло в отчаянные действия.
Так шли дни для норвежских фронтовых бойцов. Они ждали, прислушиваясь к слабым звукам, доносившимся со стороны приближающегося врага.
И вот началось! «Мы как раз сидели и собирались праздновать Иванов день… Мы не могли разжечь большой костер, а сидели и грелись у небольшого костерка. И вдруг раздался сигнал тревоги. Вокруг нас был выставлен дозор перед минным полем. Там постоянно находились трое дозорных. У них были шнуры, прикрепленные к минам, которые, в свою очередь, были привязаны к деревьям. Они не смогли уследить и проворонили русских, которые вдруг оказались совсем рядом. “Ура, ура!” кричали они, но мы закричали громче. Потом начался артиллерийский налет. Помню, как в воздух взлетали огромные деревья».
Это произошло на высоте Капролат, которая находилась дальше всего на север и восток из двух норвежских оборонительных позиций. До другой позиции – высоты Хассельман – было довольно далеко, и еще дальше до крупных немецких подразделений, которые могли бы прийти нам на помощь. У норвежцев не было никакого плана отступления. Не было и четкого приказа о том, что делать, если враг окажется сильнее.
Русские части имели боевой опыт и были настроены решительно. Норвежцы храбро сопротивляются, но это не помогает. Вскоре враг преодолевает внешние заграждения.
«Первый номер поднимает голову и выглядывает из-за бруствера окопа…
– Они совсем близко! – кричит он нам. У нас заложило уши от грохота, и мы едва его слышим.
– Готовьте ручной пулемет!
Я вскидываю пулемет на бруствер, а первый номер обхватывает приклад, готов к стрельбе… Опушка леса напротив нас вдруг оживает.
Кусты и подлесок начинают ползти на нас. Русские хорошо замаскировались. Прикрывшись ветками и вереском, кто-то из них почти уже заполз на наши позиции. Самые первые уже на расстоянии 25–30 метров от нас».
Норвежцы понимают, что исход ясен. «Вся “Высота 2” кишит русскими. Пулемет передо мной замирает. Солдаты в коричневой форме падают с диким криком и воем. Я вскидываю винтовку к плечу. Целюсь в живот русскому, который, согнувшись, бежит на меня. Он подпрыгивает и падает плашмя. Стоны и крики раненых доносятся до нас. Эти звуки невозможно забыть. Даже сегодня. Крики этих бедняг. Стоны из самого нутра людей, испытывающих страшнейшие мучения. Но здесь нет места для сострадания. Через секунду возможно, что ты будешь лежать там и кричать».