Тем временем к проходу Фондук с юга прибыл МакКвиллин со своим Боевым командованием А. Там он встретился со 168-м пехотным полком, однако американцы опоздали на сутки, чтобы перехватить отступающего противника. Следуя за войсками, в 11.00 в Кайруан вошли разведывательный броневик, два джипа и фотограф 1-го батальона дербиширских йоменов. Сопротивления они не встретили.
Изящные белые домики этого небольшого городка словно плавали в море алых маков. Но на уставших солдат 8-й Армии это не произвело впечатления. "Сегодня мы прошли через священный город Кайруан, город сотни мечетей. Он выглядел как обычный захолустный городишко", - прокомментировал сержант Харрис из 22-й бронетанковой бригады. Под самым носом англичан из города выскочил грузовик, набитый итальянцами. Перед уходом немцы успели заминировать многие здания, взорвали водопровод и уничтожили электростанцию.
Рано утром 11 апреля эскадрон С дербиширских йоменов прошел 20 миль на юго-восток от города и встретился с танками лейтенанта Ричардсона из 12-го уланского. Ричардсон, судя по всему, становился специалистом по подобным встречам. И опять солдаты 1-й и 8-й армий обменялись лишь парой шуток и добрых пожеланий.
Основная масса танков Кейтли двигалась на север и северо-запад, напрасно стараясь отрезать части противника в Восточном Дорсале. Лишь эскадрон В лотианцев и 16/5-й уланский настигли отходящую колонну. "От грузовиков остались лишь груды искореженного металла, дерево и шины сгорели дотла. По обе стороны дороги и на самом полотне валялись обломки машин, оборудование, личное оружие, гильзы, каски, обрывки мундиров и несколько трупов". На обочинах сидели пленные немцы.
* * *
Провал попытки окружить и уничтожить итальянскую 1-ю Армию до того, как она отойдет на позиции у Анфидавилля, накалил и без того нелегкие отношения между союзниками. Штаб 18-й Группы армий был очень недоволен последними действиями американцев. Александер начал говорить о них как о пустой обузе. Если их гостеприимство и благородство никто не ставил под сомнение, то претензии на участие в будущих операциях воспринимались как сущий вздор. Генерал-лейтенант МакКрири обрушился на "бойцов Фондука" (Fondouk fighters), которые обещали в течение недели взять Фондук и Кайруан, а сами позорно бежали. 1-я танковая дивизия "воинов Уорда" (Ward's warriors) тоже ничего не добилась.
С такими обвинениями на американцев обрушилась вся 8-я Армия - от Монтгомери до последнего рядового.
Алан Мурхед, встретившийся с авангардом 8-й Армии вспоминал: "Загорелый сержант спросил, не слезая с башни выкрашенного в песочный цвет броневика: "Кто вы?" "Первая Армия". "Ну, можете проваливать домой", последовал ответ. Более типичной была выходка артиллериста, который в ответ на приветствие американцев громко заметил: "Я думаю, идут трахаться на другой фронт".
Командир IX корпуса Крокер подготовил, как ему казалось, сугубо конфиденциальный документ с анализом последних боев и роли дивизии Райдера. Он показал его группе американских офицеров, однако эти комментарии стали достоянием прессы. Новости долетели до Соединенных Штатов, и тогда на 34-ю дивизию обрушился град проклятий. Ее обвиняли в плохой подготовке, медлительности, слабости, хотя она всего лишь выполняла задачу зачистки поля боя.
Райдер громко протестовал, утверждая, что план Крокера был изначально плохим. Не доверяя англичанам, Райдер не желал класть своих солдат только для того, чтобы помочь 6-й бронетанковой дивизии спокойно пройти ущелье. Эйзенхауэр тоже оказался в сложном положении. Он распорядился не скрывать критику в свой собственный адрес, но вскоре обнаружил, что цензоры восприняли это как разрешение пропускать всю критику в адрес американцев. Поэтому резкие оценки Крокера стали известны всем. Главнокомандующий сделал резкий выговор "дураку цензору" (генералу МакКлюру) и тут же начал публичную кампанию с целью убедить общественность в нерушимости единства союзников перед началом заключительного наступления в Тунисе.
* * *
А его нельзя было откладывать надолго. На севере французский XIX корпус Кёльца после тяжелых боев прорвался через Восточный Дорсаль, но при этом потерял одного из своих лучших командиров - генерала Вельвера, командира дивизии "Константина", который был убит 10 апреля, за день до того, как немцы начали отступать. Французы после Пишона двинулись на северо-восток, чтобы захватить Джебель-Мансур и господствующие высоты вокруг Пон-дю-Фан. 13 апреля они состыковались с западным крылом X корпуса Хоррокса. Андерсон в порядке подготовки наступления на Тунис решил взять контроль над дорогой от Уэд-Зарга на Меджез. Эта задача выпала 78-й дивизии Эвелью.
Однако еще до начала операции Эвелыо получил приказ провести ограниченное наступление и снова занять Седженану. Он оставил 1-й батальон 1-й парашютной бригады удерживать высоты возле Тамеры. Он должен был помочь освободить главную прибрежную дорогу из Табарки через Седженану на Матир, а оттуда на Тунис и Бизерту. Батальон должен был отвлечь на себя внимание перед тем, как в наступление чуть южнее дороги пойдут две пехотные бригады Эвелью: 36-я и 138-я. Их должна была поддержать вся артиллерия 46-й пехотной дивизии Фримен-Аттвуда и табор марокканской иррегулярной конницы (около 1000 человек).
27 марта в 22.00 над головами наступающих парашютистов с воем понеслись снаряды. 1-й батальон обошел 3-й, стоящий на высотах, и быстро двинулся вперед. 10-й полк берсальеров оказывал лишь слабое сопротивление, и марокканцы просто вырезали его. Итальянский полковник поспешно сдался в плен, охотно отдав англичанам свою саблю, но попросив сохранить комнатную собачку.
Слева 2-й батальон попал на неизвестное минное поле, а потом натолкнулся на парашютистов Витцига, которые удерживали поросший деревьями холм. Солдаты Фроста все-таки сумели ворваться на плато. На рассвете парашютисты обнаружили, что захватили не ту вершину, а настоящая цель наступления находится недалеко от них.
Ее следовало захватить, иначе вся бригада оказалась бы в опасности. Но на батальон обрушился сильный минометный и пулеметный огонь, который сделал невозможной даже эвакуацию раненых. Тогда Фрост приказал примкнуть штыки, и по сигналу горна парашютисты бросились вперед. Английские орудия и минометы обстреляли позиции немцев, прикрыв парашютистов. В этот же самый момент с другой стороны появились солдаты роты В и 1-го батальона, и немцы на вершине холма попали в клещи. Сам майор Витциг лишь случайно избежал плена.
Но тут рота В попала под огонь своей же артиллерии и понесла новые потери. От нее осталось всего 150 человек, и ее пришлось усилить ротой из состава 3-го батальона. Ночью, под моросящим дождем и в непроглядной темноте, "Красные дьяволы" снова пошли в атаку, несмотря на вражеский огонь. Немцы были отброшены к холмам "Зеленый" и "Лысый", которые они захватили в феврале. В 11.45 парашютная бригада перекрыла главную дорогу возле Тамеры, а через 16 дней ее сменили части американской 9-й пехотной дивизии.
Прибытие американцев вызвало изрядную суматоху. Парашютисты поинтересовались, почему они носят стальные шлемы, хотя находятся сейчас фактически в тыловой зоне. Но американский командир сказал подполковнику Пирсону: "Если Джордж С. Паттон приказал носить шлем, ты его носишь. Если Джордж С. Паттон приказал атаковать, ты атакуешь. Иначе тебя оттрахают во все дырки". Пирсон с ним согласился.
Командир корпуса генерал Оллфри прибыл встретиться с парашютистами, перед тем как они должны были отправиться в Бу-Фарик на отдых и переформирование. За 5 месяцев бригада потеряла 1700 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Когда их поезд проходил мимо крупнейшего в Северной Африке лагеря военнопленных, тысячи немцев, собравшиеся за колючей проволокой, начали кричать, завидев красные береты. "Это было просто чудесно", - прокомментировал Джон Фрост.