Флоранс наклонилась и припала глазом к замочной скважине в двери.
IX
Семейный ужин
Представьте себе обширный погреб, по полу которого разбросаны сундуки, чемоданы, наполненные всевозможным платьем, начиная с простой блузы чернорабочего и заканчивая роскошным костюмом дворянина. Посредине стоял стол, покрытый скатертью и уставленный множеством блюд. Четыре медные подсвечника стояли по четырем углам стола, за которым расположились Агнесса, три ее сына и старшая дочь. В глубине подвала видна была лестница до пятой или шестой ступени, седьмая уже терялась в темноте.
У братьев — Жозефа, Франциска и Себастьяна Арну — за поясами торчали огромные ножи. Три громадных лома стояли, прислоненные к стене, на которой висели несколько ружей и пистолетов.
Было уже выпито много вина. Лица Себастьяна и Франциска покрылись ярким румянцем. Их старший брат, выпивший не меньше, все еще сохранял хладнокровие; что касается Агнессы Шассар, то она пила одну лишь воду. Пить свое вино, когда его можно продать, было бы, в ее понимании, разорительной глупостью.
– Ну, матушка, — произнес Жозеф, — откровенно скажу, вы были великолепны. Я слушал из залы, как вы говорили.
– Собаку, которая лижет руки, не подозревают в злом умысле, — отозвалась Агнесса. — Но, признаюсь, я испугалась, что он, возможно, обо всем догадался… Отказаться от еды и вина — это как-то неестественно…
– Ну вот! — заметил Франциск. — Ваш маркиз потушил свечу. Он, должно быть, громко храпит… взять его в постели так же просто, как лисицу в норе…
– К тому же он один, а нас трое! Если и придется подраться, ну так что же!.. И не с такими справлялись!
Марианна косо взглянула на говорившего:
– С каких это пор нас всего трое, когда приходится работать? Слава богу, работой никто не гнушается. Кто из вас может похвастаться, что так ловко расправился с человеком одним ударом обуха, как я недавно свалила этого страсбургского пивовара?..
Себастьян хотел было ответить на несправедливые обвинения, но Жозеф предупредил его, заметив:
– Тебя все знают, моя красавица, и когда ты будешь выходить замуж, то я посоветую жениху прежде хорошенько пересчитать свои ребра, чтобы потом знать, сколько их было.
Старуха задумалась:
– Он будет защищаться… берегитесь! Он один, это правда, но у него есть два товарища, которые для него сильное подспорье…
– Какие товарищи? — удивленно спросили все.
– Его пистолеты, — серьезно ответила трактирщица.
Марианна расхохоталась.
– Шуму-то будет много, пожалуй, — сказала она, — но потом объяснить его можно будет легко, сказав, что братья разряжали свои ружья, — это беды не навлечет…
– Как так?
– Потому что, расседлывая лошадь, я вынула из пистолетов заряды…
Все издали восторженные возгласы.
– Ты просто гений! — заявил Жозеф, посылая сестре воздушный поцелуй.
Затем, ударив кулаком по столу, он воскликнул:
– Выпьем же!.. Матушка, передайте мне кружку с водкой.
Старуха вздохнула. Водка была еще дороже, чем вино… Но что делать! Поневоле нужно смириться с этой бедой, чтобы раззадорить их как следует. Стаканы сдвинулись. Сотрапезники разгорячились. Франциск поднял свой стакан.
– За здравие пятидесяти тысяч франков, которые скоро окажутся у нас в руках! — провозгласил он.
– Пятьдесят тысяч и еще тысяча, всего пятьдесят одна тысяча, — поправила Агнесса Шассар.
– И в самом деле! Я совсем забыл о тысяче франков торговца!..
– Этот недолго раздумывал, пить ли вино… и если только оно произведет свое действие…
– Уже произвело, — убежденно сказала Марианна. — Я посмотрела в замочную скважину… гражданин Жовар спит, свесив голову…
– А мальчишка? — спросил Жозеф.
– Тоже спит, одетый, на кровати.
– Я берусь задавить его как муху, — заявила молодая разбойница. — Ничего не может быть проще.
Спирт сделал свое дело. Ее рыжие волосы в беспорядке окружали разгоряченное лицо; дикие инстинкты просились наружу.
– Да здравствует веселье! — закричал Франциск. — Сколько можно получить хороших вещей на пятьдесят тысяч франков!
И, налив себе еще стакан вина, он продолжал:
– Когда в кармане много денег, можно рассчитывать на внимание любой женщины, начиная с последней служанки и кончая Денизой Готье.
Себастьян навострил уши:
– Кто там говорит о Денизе Готье?
– Я говорю! — ответил Франциск, стукнув кулаком по столу. — И что?
Себастьян нахмурил брови: