Владычица замка сурово глянула на любимую свою служанку.
— Стыдно тебе, Дора, — изрекла она, — ты так и не выполнила мое пожелание. А ведь девушка именно сейчас мне крайне нужна. Коли ты и вправду не дозволяла себе ни минуты отдыха, так не дозволяй и впредь. Отправляйся без промедления, ищи где хочешь, но без Магдулы не показывайся мне на глаза.
Дора поняла, как несладко ей придется, если она не выполнит желания госпожи, и поплелась вон, точно побитая собака. Могучая ее мужицкая стать показалась теперь Илоне и Анне до невероятности щуплой и несчастной.
Тут Илона, спеша подольститься к графине, предложила:
— Позволю себе заметить, ваша милость, что клин обычно клином и вышибают. Коли Магдула Калинова в бегах, так ведь можно пока привести Маришу Шутовскую.
Лицо Алжбеты просияло.
Мариша Шутовская! Та самая особа, что проводит целые дни с матерью злодея, ходит вместо нее на барщину, влюблена в Калину, а он без ума от нее. Иначе зачем бы ему в наглом его письме предостерегать, чтобы она не чинила зла ни сестре с матерью, ни семейству Шутовских?
— Я ее тотчас же приведу! — вскричала Анна, позеленевшая от зависти и злости, что не она первая высказала эту мысль.
— Да при чем тут ты? Я и приведу! — вскинулась Илона.
Решила спор сама госпожа:
— Пусть приведет ее Илона!
Сопровождаемая ненавидящим взглядом Анны, старая служанка поспешила вон. На площади она остановилась и, прячась за спинами зевак, любовно оглядела виселицу, белевшую в лунных лучах. Все было готово для казни, только лебедки не видно было на перекладине, висевшей над головами гайдуков.
Сквозь ставни все еще пробивалось сияние светильников и свечей. Чахтицы лихорадочно бодрствовали. До этого дня ни разу на площади города не возводили виселиц, никого не вешали. Да и кто заснет, когда за Вишневым кипит бой не на жизнь, а на смерть — между наемниками и молодцами Дрозда. Хоть бы взяли верх разбойники — не то висеть на перекладине и Калине, и всем остальным его дружкам. Люди ничем не могли помочь ни Яну, ни Андрею, ни их отважным товарищам, зато от всего сердца желали им удачи.
Светло было и на улочке господских подданных. Илона подошла к домику Калиновых — и испуганно отпрянула: Цербер так накинулся на нее, что она не смела и шагу ступить.
— Кто там? — раздался приветливый, но грустный голос.
Это Мариша Шутовская выбежала из дома. Она знала обо всем, что происходит, дурная весть всегда летит быстрее молнии. Измученная тревогой, она утешала несчастную мать. Но жалость и страх за любимого были сильнее — обе женщины обливались горючими слезами.
Мариша Шутовская еще тешила себя надеждой, что произойдет чудо, оно и освободит Яна Калину. Андрей Дрозд! В ее представлении он вырастал до сказочных размеров — вот он и спасет ее возлюбленного во второй раз! Того и гляди, покажется в дверях, а с ним — Ян…
Она тоскливо мерила взглядом фигуру пришедшей. Увы, это был не Андрей Дрозд.
— Это я, Илона. Или ты, Маришка, уж не узнаешь меня? — проговорила служанка притворно ласковым голосом.
Цербер снова залаял, словно встревоженный обманчивой ласковостью гостьи.
— Что вам нужно от меня? — холодно осведомилась Мариша. Илону она знала с самой дурной стороны и от ее прихода хорошего не ждала.
Отгоняя все еще ворчавшего Цербера, Илона придвинулась к Марише и огорошила ее неожиданным вопросом:
— А хотела бы ты видеть Яна Калину?
— Хочу, конечно хочу его видеть! — воскликнула Мариша без колебаний.
— Тогда пойдем со мной! — позвала ее Илона, схватила за руки и потащила за собой. Прикосновение костлявых рук не только вызвало в Марише отвращение, оно насторожило ее.
— А как я могу его увидеть?
— Не так, душенька, как бы ты хотела, не так, как бы хотел он. — Илона старалась выглядеть печальной и сочувствующей. — Бедненький, ему уж и сам Господь не поможет. Виселица построена, приговор вынесен. Последнее его желание — еще раз увидеть тебя, прежде чем его вздернут.
— А где?
— В тюрьме. Я тебя к нему проведу.
У Мариши закружилась голова: стало быть, все, никакого чуда не случилось, ничто не спасет его! Перед смертью он хочет увидеть ее… Мысль, что назло ужасным обстоятельствам он жаждет сказать ей слова любви, наполнила ее счастьем. Конечно, она пойдет к нему, где бы он ни был. Она должна исполнить его желание.
— Я сейчас вернусь, — сказала Мариша Илоне и побежала к старой Калиновой.
До этого они в тревоге и страхе прислушивались к каждому шороху на улице. А когда Цербер залаял, обе вздрогнули. Кто это пришел, какую весть несет? Теперь, когда Мариша знала, кого облаивал Цербер, и когда она уже решилась идти с Илоной, у нее не хватило сил признаться в этом старушке.