Юань Мао все еще сжимал руку Ху Байчена, его пальцы с силой впились в его плоть, но Ху Байчен не осмеливался заговорить. Его кадык резко дернулся, а глаза потемнели:
- Шаосю, прикажи солдатам всю ночь стоять на страже Гуаннина. Байчен, следуй за мной, нам нужно увидеть наместника Ли.
- Слушаюсь!
Юань Мао вместе с Ху Байченом поспешили уйти.
- Муж мой... - тихонько окликнула его Ю Циншуань.
Юань Мао даже не услышал ее, совершенно позабыв обо всем на свете и лишь когда перед их домом остановился возок с их будущими родственниками, Юань Мао вспомнил о них и повернулся к Юаню Сиконгу:
- Конг-эр, прими гостей, как полагается.
- Слушаюсь.
Юань Мао вместе с Ху Байченом поспешили прочь, а тем временем супруги Линь вышли из возка и с удивлением увидели, как их будущий родственник торопливо уезжает, даже не оглянувшись назад.
Юань Сиконг тихонько подтолкнул Ю Циншуань и шепнул ей:
- Матушка, не бойтесь.
Ю Циншуань взяла его за руку и, расправив плечи, шагнула вперед, чтобы поприветствовать гостей.
Юань Сиконг объяснил гостям причину внезапного ухода Юаня Мао, и супруги Линь сильно разволновались. Хотя они и проживали за пределами Гуаннина, и до их дома было около дня пути, но Гуаннин был вратами в Ляодун, и, если он падет, им тоже будет негде укрыться от беды.
В такой момент еда никому не лезла в горло, однако, дело было нужно довести до конца. Юаня Мао не было на этой встрече, и старшей в доме оставалась Ю Циншуань, поэтому обе семьи обо всем договорились.
Поскольку отца и старшего брата здесь не было, Юаню Сиконгу пришлось исполнить долг хозяина дома и разместить семью Линь на постоялом дворе. После этого, вместо того, чтобы идти домой, он поспешил в военное ведомство, в котором служил Юань Мао.(1)
Весь вечер его одолевало беспокойство, и его ум был охвачен смятением. Ему пришлось призвать на помощь всю силу духа, чтобы как ни в чем не бывало развлекать гостей. Худший из его кошмаров, преследовавших его все эти четыре года, внезапно ожил и встал у него перед глазами. В прошлом году, в это же время легкая кавалерия чжурчженей в две тысячи всадников уже пытались атаковать военный лагерь Хань Чжаосина, но потерпела поражение.
На этот раз ситуация, видимо, сложилась серьезная, иначе, Ху Байчен не был бы так взволнован.
Когда он прибыл в военное ведомство, как и следовало ожидать, Юань Мао обсуждал их положение вместе с другими командирами, здесь же присутствовал и Цянь Аньжун. Он не осмелился войти к ним, поэтому ему лишь оставалось спрятаться за дверью и ждать. Ему не было слышно, о чем они говорили, но он мог видеть их серьезные хмурые лица.
После того, как армия Шен оставила семь провинций Ляобея, Хань Чжаосин возглавил тридцать тысяч солдат и встал лагерем напротив Хуаншуй, простояв там четыре года. Ходили слухи, что императорский двор обсуждал возможность строительства еще одного города у реки Хуаншуй, но в итоге, так ничего и не было сделано. У чжурчженей не было своего флота, и для того, чтобы переправиться через реку, им приходилось ждать зимы. Учитывая, что Хуаншуй тянулась на сотни верст, было лучше создать дозорные патрули, которые могли передвигаться, используя военный лагерь, как свой центр и патрулировать территорию, чтобы вовремя отслеживать передвижения противника.
Таким образом, армия Хань и Гуаннин поддерживали друг друга, и чжурчжени не осмеливались нападать так просто.
Однако, Юань Сиконг никогда не доверял Хань Чжаосину. Он знал, что по одному сражению, по одной удаче или поражению нельзя судить о полководце, но поражение Хань Чжаосина было действительно грандиозным. Округ Цинь был полон продовольствия, и, удерживая его, можно было разбить чжурчженей, но он ни с того, ни с сего рискнул покинуть город и вступить в сражение, и после его поражения они потеряли Ляобей, который находился под их контролем более трехсот лет и потеряли страну, над созиданием которой трудился первый император. Это было поражение, которое навеки опозорило его имя и которое войдет в историю.
Но больше всего Юань Сиконг презирал Хань Чжаосина за то, что он так и не получил заслуженного наказания. То, что ему урезали жалование, не имело никакого значения. Хань Чжаосин по-прежнему оставался генералом и фактически был главнокомандующим военных сил Ляодуна.
Юань Сиконг чувствовал, что в этом сражении с чжурчженями Хань Чжаосин тоже потерпит поражение, а, может, это уже произошло.
Юань Мао пробыл на совещании до поздней ночи, и Юань Сиконг, сидевший под дверью, задремал, пока его не нашел Юань Мао.
- Конг-эр! Конг-эр!
Юань Сиконг медленно открыл сонные глаза:
- Отец...
- Почему ты здесь? По ночам так холодно, ты можешь простудиться, - Юань Мао помог ему подняться с пола.
- Я ждал тебя, - ответил Юань Сиконг, а затем посмотрел на Юаня Шаосю. – Даге.
Юань Шаосю кивнул ему с бесстрастным видом и сказал:
- Здесь проходят важные совещания по военным делам. Что ты здесь делаешь? Иди лучше спать.
- Шаосю, сегодня ночью твоя стража. Что бы ни произошло, ты должен доложить мне об этом немедленно.
- Слушаюсь! – почтительно ответил Юань Шаосю.
- Конг-эр, ты хорошо позаботился о супругах Линь?
- Не волнуйся, отец, я все объяснил им.
- Хорошо, - Юань Мао потянул его за собой, намереваясь вернуться домой.
- Отец, как сейчас обстоят дела при Хуаншуй? – поспешно спросил Юань Сиконг.
Юань Мао не спешил с ответом, он посадил его с собой на лошадь, и она тронулась легкой рысцой.
- Помнишь, как четыре года назад я вот также обнимал тебя, и мы вместе ехали на одной лошади, как сейчас? – тихо сказал он. – Тогда ты был намного меньше, чем сейчас и так исхудал, что от тебя остались только кожа да кости.
- Конг-эр не забудет этого никогда.
Юань Сиконг очень хорошо помнил, каким холодным был ливень той ночью, и как его согрело тепло тела Юаня Мао.
- Четыре года промелькнули, как одно мгновенье, - взволнованно произнес Юань Мао. – И за эти четыре года не было ни одного дня, чтобы я не волновался. Непонятно, когда чжурчжени перешли через Хуаншуй и напали на войско Гуаннина.
Сердце Юаня Сиконга дрогнуло:
- Отец, Хань Чжаосин проиграл битву?
- Чжурчжени напали под прикрытием тумана, - с хмурым видом проговорил Юань Мао. – Они отрезали левый фланг от главного лагеря. Командующим левым флангом, Ли Ми, и три тысячи солдат погибли в этой схватке. После того, как Хань Чжаосин перегруппировал войско, чжурчжени временно отступили.
- Хань Чжаосин – бездарность! – сжав кулаки, произнес Юань Сиконг.
Обычно Юань Мао не позволял ему делать такие резкие высказывания, опасаясь, что он начнет зазнаваться и превозноситься над другими. Однако, на этот раз он не стал отчитывать его и, вздохнув, сказал: